Жюль Верн - 80000 километров под водой

Я стал рядом с ним и молча ждал. Настал полдень, но солнце, так же как и накануне, не показалось.

Если и завтра солнце не выглянет в полдень, придется отказаться от попытки установить точное местонахождение полюса.

Сегодня уже 20 марта. Завтра, 21 марта, наступит равноденствие, и если не принимать в расчет преломления лучей, то уже завтра солнце исчезнет за горизонтом, и наступит долгая полярная ночь, длящаяся шесть месяцев.

Со времени сентябрьского равноденствия солнце, взошедшее над северным горизонтом, поднималось по небосклону все удлиняющимися спиралями, до 21 декабря. В этот день летнего солнцестояния в южном полушарии оно снова стало спускаться, каждый день все ниже и ниже, и наконец, завтра должно было послать свои последние лучи.

Я поделился своими опасениями с капитаном Немо.

— Вы правы, господин профессор, — ответил он: — если завтра, двадцать первого марта, мне не удастся определить высоту солнца над горизонтом, то эту операцию придется отложить на шесть месяцев. Но зато, если солнце выглянет завтра в полдень хоть на мгновение, то мне будет особенно легко определить его высоту над горизонтом, именно благодаря тому, что случай привел нас в эти места накануне равноденствия.

— Почему, капитан?

— Потому что, когда солнце описывает на небосводе удлиненную спираль, очень трудно точно определить его высоту над горизонтом. Показания приборов в таких случаях часто неправильны.

— А что изменится завтра?

— Завтра я могу сделать точное наблюдение, не прибегая к приборам, при помощи одного только хронометра. Если завтра, двадцать первого марта, в полдень, солнечный диск, — принимая, конечно, в расчет преломление, — окажется перерезанным точно посредине северным горизонтом, это будет значить, что мы находимся на самом полюсе.

— Да, это так, — сказал я. — Но, с другой стороны, это определение не будет математически точным, потому что момент равноденствия не совпадает с полднем.

— Я это знаю, господин профессор, но эта неточность может выразиться ошибкой в сотню метров, что не имеет значения для моих целей. Итак, до завтра!

Капитан Немо вернулся на борт «Наутилуса». Консель и я оставались на берегу до пяти часов, исследуя берег. Но ничего интересного не нашли, если не считать яйца пингвина, которое привлекло наше внимание своей необычайной величиной. Окрашенное в синий цвет и разрисованное какими-то, похожими на иероглифы, полосками и точками, оно представляло собой курьезную безделушку, за которую любитель не пожалел бы заплатить и тысячу франков. Я вручил это яйцо Конселю; мои осторожный помощник понес его, как бесценный китайский фарфор, и благополучно доставил на борт «Наутилуса», где оно нашло свое место в одной из витрин музея.

Я с большим аппетитом съел за обедом кусок тюленьей печенки, напоминающей по вкусу свинину, и затем улегся спать, не забыв, как индусы-солнцепоклонники, призвать дневное светило милостиво выглянуть завтра в полдень.

На следующий день, 21 марта, когда в пять часов утра я поднялся на палубу, капитан Немо был уже там.

— Погода как будто проясняется, — сказал он мне. — Я начинаю надеяться. После завтрака мы поедем на берег и выберем там удобный пункт для наблюдения.

Договорившись с капитаном, я пошел к Неду Ленду. Мне хотелось пригласить его сойти на берег. Но упрямый канадец наотрез отказался. Я заметил, что он день ото дня становится все более мрачным и раздражительным. Впрочем, на этот раз меня не огорчило его упрямство: на берегу было слишком много тюленей и не следовало подвергать напрасному искушению этого нераскаявшегося грешника.

После завтрака я поехал на берег: «Наутилус» ночью подался еще на несколько миль к югу. Он стоял теперь в открытом море, в четырех километрах от берега, над которым возвышался острый пик высотой в четыреста-пятьсот метров. В шлюпке, кроме меня, находились капитан Немо и два матроса из команды «Наутилуса». Капитан захватил с собой несложные приборы для наблюдений: хронометр, подзорную трубу и барометр.

через восемь дней под 64 °40' — остров Кларнс. В 1838 году англичанин Уилькс, идя вдоль сотого меридиана, достиг 69 °широты. В 1839 году англичанин Баллени открыл острова, названные его именем. Двенадцатого января 1842 года англичанин Джемс Рос, стоявший во главе экспедиции на «Эребусе» и «Терроре», под 76 °56' широты и 171 °7' восточной долготы открыл землю Виктории; двадцать третьего числа того же месяца он достиг семьдесят четвертой параллели, пробравшись на юг дальше, чем кто-либо из его предшественников: двадцать седьмого января он был на 76 °8', двадцать восьмого — на 77 °32', второго февраля — на 78 °4'. В 1842 году Рос вернулся в Антарктику, но не смог подняться выше 71 °широты. Наконец, я, капитан Немо, сего двадцать первого марта 1868 года достиг южного полюса, или 90 °южной широты, и вступил во владение этой частью земного шара.

— От чьего имени вы вступаете во владение, этим материком, капитан?

— От своего собственного, господин профессор!

И с этими словами он развернул большое черное знамя с вышитой на нем золотом буквой «Н» и, повернувшись лицом к дневному светилу, последние лучи которого еще освещали горизонт, воскликнул:

— Прощай, солнце! Исчезни, сияющее светило! Окунись в это свободное море и покрой на шесть месяцев ночной тенью мое новое владение!

На следующий день, 22 марта, в шесть часов утра, на «Наутилусе» начали готовиться к обратному походу. Последний отблеск сумерок таял в ночном мраке. Холод был довольно чувствительным. Созвездия поразительно ярко сверкали на небе. В зените сиял ослепительный Южный крест, одна из звезд которого играет в южном полушарии роль Полярной звезды.

Термометр показывал 12 °ниже нуля. Свежий ветер колот лицо. Открытое море у берега покрылось тонкими льдинками, и можно было ожидать с часа на час, что все море замерзнет. Было очевидно, что в продолжение шестимесячной ночи южный приполярный бассейн становится совершенно недоступным. Что делали в это время киты? Вероятней всего, они уплывали подо льдами в незамерзающие моря. Тюлени же и моржи, привыкшие к сильным морозам, оставались в этом царстве льда. Эти животные умеют делать проруби в ледяных полях и не дают им затянуться льдом. Через эти проруби они дышат. Когда птицы, изгнанные холодами, перелетают на север, в более теплые края, моржи и тюлени остаются безраздельными хозяевами полярного материка.

Между тем «Наутилус» заполнил резервуары водой и медленно стал погружаться в воду. На глубине в тысячу футов пинт его начал работать, и корабль поплыл к северу со скоростью пятнадцати миль в час. К вечеру мы находились уже под огромным сводом сплошных льдов.