Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

— Вы, значит, богаты?

— Богат несметно. Так богат, что мог бы без труда заплатить десять миллиардов государственного долга Франции!

Я пристально посмотрел на этого удивительного человека и подумал, не смеется ли он надо мной.

А может, говорит правду? Я решил, что время все покажет и объяснит.

Площадь, занимаемая водой на земном шаре, исчисляется в более чем тридцать восемь миллиардов гектаров. Объем этой жидкой массы — два миллиарда двести пятьдесят миллионов кубических миль. Если представить ее в форме шара, то он будет иметь диаметр шестьдесят лье, а вес составит три квинтиллиона тонн. Чтобы понять это число, надо помнить, что квинтиллион относится к миллиарду так, как миллиард к единице, то есть в квинтиллионе столько миллиардов, сколько в миллиарде единиц. Примерно такое количество воды могли бы излить все земные реки в течение сорока тысяч лет.

В геологической истории период огня следовал за периодом воды. Прежде океан был всемирным, потом мало-помалу в силурийский период начался горообразовательный процесс, появились островки, снова исчезли под частыми наводнениями, опять показались, некоторые из них соединились вместе и образовали континенты. Наконец земля географически установилась такой, какой мы ее теперь видим.

Земля отвоевала у воды тридцать семь миллионов шестьсот пятьдесят семь тысяч квадратных миль, или двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят миллионов гектаров. Образование материков позволило разделить Мировой океан на четыре большие части, или океаны: Северный Ледовитый, Индийский, Атлантический и Тихий.

Тихий океан простирается с севера на юг между двух полярных кругов, с востока на запад между Азией и Америкой, на протяжении 145° долготы. Это самый спокойный океан, его течения широки и неторопливы, приливы и отливы умеренны, а дожди изобильны.

И вот по этому океану предназначила мне судьба плавать в самых странных условиях!

— Профессор, — сказал мне капитан, — мы сейчас определим, если вы не против, точное местоположение нашего судна. Теперь без четверти двенадцать — около полудня. Я сейчас всплыву на поверхность.

Капитан три раза нажал на кнопку электрического звонка. Насосы начали выкачивать воду из резервуаров, стрелка манометра поползла по показаниям давления, свидетельствуя о движении «Наутилуса», потом остановилась.

— Мы всплыли, — сказал капитан.

Поднявшись по центральному трапу, я пролез в открытый люк и очутился на наружной платформе «Наутилуса».

Платформа, или, вернее, палуба, выступала из воды только на восемьдесят сантиметров. Нос и корма «Наутилуса» имели веретенообразную форму, так что его справедливо можно было уподобить сигаре. Я заметил, что его стальная черепицеобразная обшивка напоминала чешую больших земных гадов, а потому было очень естественно, что даже с лучшими подзорными трубами это судно принимали за морское животное.

Посредине палубы шлюпка, наполовину вдающаяся в корпус судна, образовывала небольшую выпуклость. Спереди и сзади помещались две невысокие рубки с наклонными стенками, частично закрытыми толстыми черепицеобразными стеклами: одна для рулевого, который управлял «Наутилусом», а другая для электрического прожектора.

Океан был великолепен, небо ясное. Легкий западный ветерок рябил поверхность воды. Горизонт был чист для наблюдения. Однако вокруг ничего не было: ни рифа, ни островка, ни даже «Авраама Линкольна». Одна необозримая пустыня!

Капитан, вооруженный своим секстантом, определял высоту солнца, которая должна была указать ему широту. Он несколько минут ждал, пока светило выйдет из-за набежавшего облака. Во время наблюдения ни один мускул его не шевельнулся, и инструмент не мог быть неподвижнее даже в руке мраморной статуи.

— Полдень, — сказал он. — Профессор, не угодно вам?

Я бросил последний взгляд на море — оно казалось немного желтоватым; вероятно, мы находились недалеко от берегов Японии, — и спустился вслед за капитаном в салон.

Там капитан с помощью приборов сделал вычисления и сказал:

— Мы находимся на 137°152 восточной долготы…

— По какому меридиану? — быстро спросил я, думая, что ответ выдаст национальность капитана.

— Профессор, — отвечал мне капитан, — у меня различные хронометры, поставленные по меридианам Парижа, Гринвича и Вашингтона, но в честь вас я возьму парижский.

Этот ответ ничего мне не объяснил. Капитан продолжал:

— 137°152 восточной долготы по парижскому меридиану и 30°72 северной широты, то есть около трехсот миль от берегов Японии. Сегодня, 8 ноября, в полдень, начнется наше путешествие под водой.

— Да сохранит нас Бог! — отвечал я.

— А теперь, профессор, я вас оставлю, — прибавил капитан. — Я взял курс на восток-северо-восток на глубине пятидесяти метров. Вот карта, по которой вы можете следить за нашим путешествием. Гостиная в вашем распоряжении, а мне позвольте удалиться.

Мы раскланялись, я остался один и погрузился в размышления.

Я думал о капитане «Наутилуса». Удастся ли мне когда-нибудь узнать, какой национальности этот странный человек, который говорил, что не принадлежит миру людей? Эта ненависть к человечеству, которая, возможно, вызывала в нем желание отомстить, — кто ее возбудил, что было ее причиной? Был он одним из непризнанных ученых, тех гениев, «которых обидели», как выражался Консейль? Может быть, он современный Галилей? Или из таких, как американец Мори, ученая карьера которого была испорчена политической революцией? Случай привел меня на его судно, жизнь моя была в его распоряжении, и он принял меня, хотя холодно, но гостеприимно. Только до сих пор он ни разу не подал мне руки и не пожал мою, когда я ему ее протягивал.

Целый час я был занят этими мыслями, пытаясь проникнуть в тайну. Потом взор мой остановился на огромной карте, разложенной на столе, и я прижал палец к той точке, где сходились наши координаты.

Океаны, как и материки, имеют свои реки — это океанские течения. Самое примечательное из них известно под названием Гольфстрим. Ученые определили пять главных течений: одно на севере, а другое на юге Атлантического океана, третье на севере, а четвертое на юге Тихого океана и пятое на юге Индийского океана. Вероятно, что существовало когда-нибудь и шестое течение, на севере Индийского океана, когда Каспийское и Аральское моря соединялись с большими азиатскими озерами в одно водное пространство.

На месте, отмеченном на карте, показано одно из этих течений, японское Куросио, что значит «Черная река». Это теплое течение выходит из Бенгальского залива, где его согревают отвесные лучи тропического солнца, проходит через Малаккский пролив, идет вдоль до берегов Азии, вливается в Тихий океан, доходит до Алеутских островов, унося с собой стволы камфарного дерева и другие тропические растения и смешивая свои чистые ярко-голубые воды с холодными водами океана. По этому течению теперь шел «Наутилус».