Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Кое-где виднелись древовидные кораллы, которые, по наблюдениям Джеймса Росса, живут в южных морях на глубине до тысячи метров, потом маленькие восьмилучевые кораллы — альционарии, множество красновато-бурых астериасов, свойственных этому климатическому поясу, и других морских звезд.

Но где кипела жизнь, так это в воздухе. Тысячи птиц летали, порхали, кружились и оглушали нас своими криками. Пингвины тучами покрывали скалы, нисколько не пугаясь нашего присутствия и бесцеремонно разгуливая около нас. Легкие и проворные в воде, но неуклюжие и тяжелые на суше, они неугомонно издавали странные крики, скучивались в стаи, но держались смирно.

Среди птиц я заметил куликов из семейства белых ржанок, величиной с голубя, белоснежных, с коротким коническим клювом, глаза у них обведены красным ободком. Консейль наловил несколько таких птичек, их мясо, если его хорошо приготовить, очень вкусно.

В воздухе мелькали альбатросы, у которых ширина распростертых крыльев равнялась трем с половиной метрам, буревестники-великаны, с выгнутыми дугой крыльями, большие охотники до тюленей, снежные буревестники с серыми ногами и целое полчище глупышей — и белых, с коричневой каймой на крыльях, и голубых, свойственных островам Антарктики. Эти последние до того «маслянисты», что жители Фарерских островов привязывают к убитой птице фитиль и зажигают, как светильник.

— Еще бы немного, — сказал Консейль, которому я рассказал об этом, — и из них были бы настоящие лампы. Впрочем, нельзя же требовать, чтобы они выводились с фитилем.

Отойдя на полмили от берега, мы увидели, что вся земля совершенно усеяна гнездовыми ямками антарктических пингвинов. Капитан Немо потом устроил на них охоту, потому что их черное мясо очень недурно. Крик пингвинов чрезвы чайно напоминает ослиное гиканье. Они высотой до семидесяти сантиметров, аспидного цвета, с белым брюхом и желтым ободком вокруг шеи. Эти птицы позволяли убивать себя камнями, нисколько не стараясь убежать.

Туман все не рассеивался. Было уже одиннадцать часов, а солнце еще не показывалось. Это очень меня беспокоило. Какие же могли быть наблюдения без солнца? Как узнать, у полюса мы или еще нет?

Я подошел к капитану Немо. Он стоял, облокотясь на обломок утеса, и глядел на небо. Он казался взволнованным и недовольным. Но что же делать? Надо покориться! С солнцем капитан Немо не мог справиться так, как он повелевал морской стихией.

Наступил и полдень, а дневное светило все не показывалось. Нельзя даже было определить высоту солнца из-за густого занавеса облаков. Вскоре пошел снег.

— До завтра! — коротко сказал капитан Немо.

Мы возвратились на «Наутилус».

Во время нашего отсутствия были закинуты сети, и я с большим интересом стал рассматривать пойманных рыб.

Антарктические моря служат местом миграции множества рыб, которые приплывают сюда, спасаясь от бурь более низких широт, чтобы попасться на зуб дельфинам и моржам.

Я заметил несколько южных бычков длиной в дециметр, белых с синеватыми поперечными полосками, снабженных маленькими колючими шипами. Были здесь и антарктические иглы длиной три фута, белокожие, гладкие, с серебристым отливом, голова у них округленная, и морда оканчивается трубой, или хоботом, который загибается ко рту, на спине три плавника.

Я потом попробовал их есть, но нашел, что они очень безвкусны, несмотря на уверения Консейля, что лучшего блюда не найти.

Снежная буря продолжалась до следующего утра. На палубе невозможно было оставаться. Я писал в салоне и слышал оттуда крики буревестников и альбатросов. «Наутилус», впрочем, не стоял на месте: он двигался вдоль берега и прошел еще около десяти миль к югу. Кругом царствовала полутьма или, лучше сказать, полусвет.

На следующий день, 20 марта, метель утихла, снег перестал идти, и стало немного холоднее. Термометр показывал два градуса ниже нуля. Туман поднялся, и я начал надеяться, что наконец можно будет установить наши координаты.

Капитан не выходил из своей каюты, но шлюпка была к нашим услугам. Мы с Консейлем сели в нее и благополучно переправились на берег.

Почва здесь была такая же, то есть вулканического происхождения. Повсюду видны были следы лавы, шлаки, базальты. Но кратера и здесь я не заметил, хотя тщательно осматривался.

Как и на острове, мириады птиц оживляли суровую местность. Кроме птиц мы увидели целые стада морских млекопитающих, которые глядели на нас кроткими, спокойными глазами. Это были различные виды тюленей. Одни лежали на земле или на льдинах, прибитых к берегу прибоем, другие входили в море или выползали из него. Они не пугались и не убегали при нашем приближении: видно было, что они не имели никаких дел с человеком.

— Сколько их! — сказал я Консейлю. — Можно нагрузить сотню промысловых судов!

— Их честь это справедливо изволили сказать, — отвечал Консейль. — Счастье, что Нед Ленд не пошел с нами!

— Почему же счастье, Консейль?

— Потому что он всех бы перебил, с позволения их чести.

— Всех не всех, Консейль, но многих он бы перебил, в этом нет сомнения. Капитан был бы недоволен, потому что он не любит проливать напрасно кровь безвредных животных.

— По-моему, капитан прав, с позволения их чести.

— Разумеется, прав, Консейль. Послушай, ты еще не классифицировал эти образчики морской фауны?

— Их чести известно, что я не очень-то силен на практике… Пусть их честь назовут мне этих животных…

— Это тюлени, моржи.

— Два рода, принадлежащие к отряду ластоногих, — поспешно ответил ученый Консейль, — к отделу плотоядных, к подклассу чревосумчатых, к классу млекопитающих, к типу позвоночных.

— Отлично, Консейль! Но роды разделяются на виды, и, если я не ошибаюсь, мы здесь найдем образцы для изучения. Пойдем вперед!

Было восемь часов утра. У нас еще оставалось четыре часа до полудня. Я надеялся, что в полдень можно будет определить, где мы находимся.

Мы направились к огромной бухте, врезавшейся в крутой гранитный берег.

Все вокруг было населено морскими млекопитающими. Я невольно искал глазами старого Протея, мифологического пастуха, который стерег Нептуновы стада.

Больше всего тут было тюленей. Они располагались группами; самцы заботливо оберегали свое семейство, самки кормили детенышей, а некоторые подростки играли или лежали в нескольких шагах от родителей.

Когда эти млекопитающие хотели перейти с места на место, они передвигались маленькими неуклюжими прыжками, плавники у них плохо развиты. Тюлени отлично плавают, а лежа на берегу, принимают очень грациозные позы. Древние за кроткое выражение их прекрасных бархатистых глаз, грациозные движения и позы превратили их в мифологических тритонов и сирен.