Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

— Я думаю, что мы затерты льдами, капитан, — ответил я.

— Затерты льдами? Что вы под этим подразумеваете?

— То, что мы не можем двинуться ни вперед, ни назад, ни вправо, ни влево. Это, я полагаю, называется «затерты льдами»?

— Так вы считаете, что «Наутилус» не выберется из льдов?

— Очень трудно выбраться, капитан. Время года теперь такое, что на оттепель нечего рассчитывать.

— Ах, Аронакс, — сказал несколько насмешливо капитан, — вы вечно везде видите преграды и препятствия! Смею вас уверить, что «Наутилус» не только выберется, но и пойдет дальше!

— Дальше на юг? — спросил я, пристально глядя на капитана.

— Да, к югу! Он пойдет к полюсу, профессор!

— К полюсу! — вскрикнул я.

— Да, к полюсу, — ответил капитан, не теряя хладнокровия, — к Южному полюсу, к неизвестной точке, где сходятся все меридианы земного шара. Вы должны бы уже знать, профессор, как я управляю «Наутилусом» и что за судно «Наутилус»!

Да, я хорошо это знал. Но пройти к Южному полюсу! Отважиться на такое мог только безумец. Впрочем, может быть, капитан Немо там уже был?

— Вы уже открыли Южный полюс, капитан? — спросил я.

— Нет, профессор. Мы с вами вместе его откроем. Что не удалось другим, то удастся мне. Я до сих пор еще никогда не заводил «Наутилус» так далеко, но, повторяю вам, я поведу его еще дальше!

— Я хотел бы вам верить, капитан, — сказал я с легкой иронией. — Я вам верю. Двинемся вперед! Для нас не существует никаких препятствий! Расколем эти сплошные льды! Взорвем их! А если они все-таки не поддадутся, так приделаем к «Наутилусу» крылья, и пусть он перелетит через льды!

— Зачем же ему лететь? — спокойно спросил капитан Немо. — Он лучше пройдет под льдами.

— Под льдами? — вскрикнул я.

— Ну да, под льдами.

Я понял, что задумал капитан Немо.

— Я вижу, что мы начинаем понимать друг друга, профессор, — сказал капитан, слегка улыбаясь. — Вы уже не отрицаете возможности попытки, вы даже надеетесь на ее успех! Вы знаете: то, что невозможно для другого корабля, для «Наутилуса» легко осуществимо. Если около полюса обнаружится материк, «Наутилус» остановится, если же океан свободен — мы дойдем до самого полюса!

— Пожалуй, вы правы, капитан, — сказал я. — Если поверхность океана покрыта льдом, то глубинные слои свободны. Если я не ошибаюсь, то надводная часть льда относится к подводной как один к четырем?

— Почти что так, профессор. Ледяные горы, возвышающиеся на один фут над уровнем моря, простираются на три фута вниз. Сплошные льды, перед которыми мы теперь стоим, не превышают ста метров, следовательно, они имеют не более трехсот метров в глубину. А что значат триста метров для «Наутилуса»?

— Ничего не значат, капитан.

— «Наутилус» может даже спуститься глубже и в нижних слоях нисколько не беспокоиться о том, что на поверхности тридцать-сорок градусов мороза.

— Справедливо, капитан, совершенно справедливо, — ответил я.

Я поддавался искушению!

— Затруднение только в том, — сказал капитан Немо, — что несколько дней нам придется пробыть под льдом, не возобновляя запасов воздуха.

— Какое ж тут затруднение? — возразил я. — У «Наутилу са» огромные запасные резервуары, мы их наполним до отказа, и они будут снабжать нас кислородом.

— Видите, как хорошо вы устраняете затруднение, Аронакс, — сказал, улыбаясь, капитан. — Но, чтобы вы потом не обвинили меня в сумасбродстве, я сразу скажу вам, чего еще можно опасаться.

— Да чего же можно еще опасаться?

— Очень возможно, что до самого полюса море сплошь сковано льдом, и тогда, пожалуй, мы не в состоянии будем выбраться на поверхность.

— Да разве вы забыли, капитан, каков таран у «Наутилуса»? Разве нельзя как-нибудь направить судно по диагонали и пробить тараном отверстие в ледяном потолке?

— Профессор, какие иногда у вас являются светлые мысли!

— Да и зачем предполагать непременно все плохое, — продолжал я, все более увлекаясь. — Очень может быть, что море свободно около Южного полюса точно так же, как оно свободно у Северного. Полюсы вечной мерзлоты и географические полюсы земли не совпадают ни в Южном, ни в Северном полушарии, и пока не доказано обратное, надо допустить, что там находится или материк, или море, совершенно свободное от льдов.

— Я сам думаю так же, Аронакс, — сказал капитан Немо. — Однако позвольте заметить, что вы уже не возражаете против моего проекта, напротив, вы его защищаете!

Капитан был прав: я точно защищал! Теперь уже не он меня, а я его увлекал к полюсу! Капитан Немо подсмеивался надо мной, на что имел полное право.

— Теперь примемся за дело, — сказал капитан Немо. — Нельзя терять ни минуты!

Он вызвал своего помощника. Они начали говорить на своем непонятном наречии. Помощник, по-видимому, считал намерение капитана вполне исполнимым, потому что нисколько ему не возражал и даже не удивлялся.

Но как бы ни был бесстрастен помощник капитана, он не превзошел моего достойного Консейля. Когда я объявил этому безмятежному парню, что мы намерены отправиться к Южному полюсу, он спокойно ответил мне своей обычной фразой:

— Как угодно будет их чести.

Что касается Неда Ленда, то он вздернул плечи так высоко и так презрительно, как, вероятно, еще ни один смертный не делал.

— Знаете что, профессор? — сказал он. — Мне вас жалко!

И вас, и вашего капитана!

— Да ведь мы пойдем к полюсу, Нед!

— Пойдете, слов нет, только назад не вернетесь!

С этими словами Нед Ленд оставил меня, не желая больше разговаривать.

Тем временем начались приготовления.

Около четырех часов капитан Немо объявил мне, что надо задвигать люк и, следовательно, пора уходить с палубы. Я бросил последний взгляд на сверкающие сплошные льды. Погода была ясная, воздух чистый, хотя довольно холодно -12° ниже нуля. Впрочем, ветер стих и мороз был не так чувствителен.

Десять человек из экипажа большими кирками стали разбивать лед вокруг «Наутилуса». После этого все спустились внутрь корабля, люк задраили, и «Наутилус» начал погружение.

Мы с Консейлем пошли в салон, чтобы через открытые иллюминаторы видеть нижние слои океана. Ртуть в термометре поднималась. Стрелка манометра отклонялась вправо. Капитан предсказал верно: опустившись на глубину триста метров, мы очутились под сплошными льдами. «Наутилус» опустился еще ниже. Он достиг глубины восемьсот метров. Температура воды была уже не 12°, как на поверхности моря, а всего 11°.

— Отлично поплывем, с позволения их чести! — сказал Консейль.

— Надеюсь, дружище, — отвечал я, уверенный в этом.

«Наутилус» направился к полюсу. Оставалось пройти от 67°302 до 90° широты, двадцать два с половиной градуса, то есть около пятисот лье. «Наутилус» шел со скоростью два дцать шесть миль в час, как курьерский поезд.