Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

— Когда мы вернемся домой, на твердую землю, после зрелищ таких чудес природы, — добавил Консейль, — так уже там ничему не будем удивляться! Теперь твердая, обитаемая земля нам нипочем!

Эти слова достаточно показывали, до какой степени был возбужден невозмутимый фламандец.

Но Нед Ленд тотчас же постарался окатить нас холодной водой.

— Обитаемая земля! — сказал он. — Будьте уверены, приятель: нам на обитаемой земле уже не бывать!

Было пять часов утра.

Вдруг опять толчок!

Я догадался, что нос «Наутилуса» натолкнулся на льды.

— Наверно, капитан поворачивает в сторону, — сказал я, — возможно, тоннель в этом месте отклоняется в сторону…

Во всяком случае, мы пройдем…

Но, вопреки моему ожиданию, «Наутилус» дал задний ход.

— Мы назад идем? — спросил Консейль.

— Да, — ответил я, — назад… В этом месте, видимо, нет выхода из тоннеля.

— Что ж тогда делать, если нет выхода и…

— Мы повернем назад и выйдем через южный выход. Вот и все!

Я, говоря это, вовсе не был спокоен, но постарался принять вид человека, уверенного в успехе.

«Наутилус» все шел назад.

— Вот и задержка! — сказал Нед Ленд.

— Не беда! — отвечал я ему. — Два-три лишних часа промедлим и выберемся!

— Да, если только выберемся! — сказал канадец.

Несколько минут я ходил взад и вперед, из салона в библиотеку и обратно. Нед Ленд и Консейль сидели молча. Наконец я сел на диван, взял книгу и начал ее машинально пробегать глазами.

Через четверть часа Консейль подошел ко мне и спросил:

— Что их честь изволят читать? Очень это интересно?

— Очень интересно, Консейль, — отвечал я.

— Еще бы! Их честь изволят читать книгу их же чести!

Свою книгу!

— Разве?

Действительно, я держал в руках свое собственное произведение «Тайны морских глубин».

Я отбросил книгу и снова стал расхаживать по комнате.

Нед Ленд и Консейль встали, собираясь уйти.

— Останьтесь, друзья! — сказал я. — Лучше сидеть вместе, пока… пока не выберемся из этого тупика.

— Как угодно будет их чести, — ответил Консейль.

Прошло несколько часов. Я часто смотрел на приборы, развешанные по стенам. Манометр показывал, что «Наутилус» держится на глубине триста метров; компас указывал, что он направляется к югу, а лаг — что он идет со скоростью двадцать миль в час.

В таком узком пространстве — и такая скорость! Капитан Немо понимал, что надо спешить и что каждая минута дорога.

В двадцать пять минут девятого опять толчок! На этот раз удар пришелся по корме.

Я побледнел. Нед Ленд и Консейль подошли ко мне. Я схватил Консейля за руку. Мы молча переглянулись, словно задавая друг другу вопросы, на которые у нас не было ответа.

В эту минуту появился капитан. Я кинулся к нему и спросил:

— Дорога к югу тоже заграждена?

— Да, заграждена. Ледяная глыба, перевернувшись, загородила последний выход.

— Мы, значит, заперты в этом тоннеле? — Заперты.

Затерты во льдах! Мы стали пленниками ледяных торосов. Нед Ленд ударил по столу своим громадным кулаком. Консейль молчал и стоял спокойно.

Я посмотрел на капитана. Лицо его приняло обычное бесстрастное выражение. Он стоял, скрестив по привычке руки на груди, и о чем-то раздумывал.

«Наутилус» не двигался.

Наконец капитан заговорил.

— Господа, — сказал он спокойным ровным голосом, — при данных обстоятельствах мы можем умереть двумя способами.

Он говорил так, словно объяснял нам какой-нибудь урок!

— Во-первых, нас может раздавить между льдами, а во-вторых, мы можем задохнуться от недостатка воздуха. О возможности умереть с голоду я не говорю, потому что у нас еще очень много съестных припасов. Займемся вопросом о возможности быть раздавленными или задохнуться.

— Задохнуться мы не задохнемся, капитан, — сказал я, — потому что ведь запасные резервуары…

— Запасов воздуха хватает всего на два дня, господин Аро накс. Мы уже тридцать восемь часов находимся под сплошными льдами. Разве вы не чувствуете, что уже трудно становится дышать? Через несколько часов весь наш запас истощится.

— Так надо постараться выбраться за несколько часов, капитан! — вскрикнул я.

— Мы попробуем, Аронакс. Я хочу попытаться пробить ледяную стену.

— С какой стороны, капитан?

— А вот сейчас узнаем, что покажет зонд. Я посажу «Наутилус» на ледяное подножие, а экипаж, одетый в скафандры, станет пробивать лед в том месте, где он окажется податливее и тоньше.

— Можно открыть иллюминаторы?

— Можно. Мы ведь теперь стоим на месте.

Капитан Немо ушел.

Скоро я услыхал шипение воды, наполняющей резервуары. «Наутилус» начал медленно погружаться и сел на ледяное дно на глубине трехсот пятидесяти метров.

— Друзья! — сказал я Неду и Консейлю. — Время трудное, но я надеюсь на ваше мужество и энергию.

— Я, господин Аронакс, готов что угодно сделать для общего спасения, — ответил канадец. — И если капитану нужен еще работник, так я в его распоряжении. Я могу справиться с киркой и гарпуном.

— Капитан будет очень рад, Нед, — сказал я, пожимая ему руку. — Пойдемте к нему!

Я проводил Неда в помещение, где экипаж одевался в скафандры. Капитан был здесь и принял предложение канадца очень благосклонно. Через несколько минут Нед Ленд уже переоделся и отправился вместе с экипажем на работу.

Я вернулся в салон и, встав вместе с Консейлем у иллюминатора, начал рассматривать льды, окружавшие «Наутилус».

Вскоре мы увидели, как двенадцать человек вышли на лед.

— Вон Нед! — сказал я Консейлю. — Он выше всех.

Капитан Немо тоже был с рабочими.

Сначала попробовали прозондировать верхние льды, но они оказались чересчур толстыми. По распоряжению капитана проверили нижние пласты. Зонд показал, что здесь всего десять метров отделяют нас от воды. Значит, надо было вырубить около тысячи пятисот кубических метров льда, чтобы образовать отверстие, через которое мог бы пройти «Наутилус».

Работа началась и продолжалась с большим усердием. Кирки мощно врезались в массу льда, откалывая от нее большие глыбы. После двух часов напряженной работы Нед Ленд пришел к нам отдохнуть. Он был совершенно без сил.

На место прежних рабочих пришли новые, к которым присоединились и мы с Консейлем. Руководил работами помощник капитана. Сначала мне было очень холодно, но, поработав киркой, я согрелся.

Мы тоже проработали два часа, а потом пошли отдыхать.

Воздух на «Наутилусе» не обновлялся уже целых сорок восемь часов, и дышать становилось трудно. А между тем, рассчитывая, как шла наша работа, нам надо было проработать еще пять ночей и четыре дня, чтобы выбраться из ледяной западни.

— Пять ночей и четыре дня! — сказал я своим товарищам. — А у нас запасов воздуха всего только на два дня!