Александр Казанцев - Ойла. Двенадцатая луна Земли

Но то, что было известно одной женщине, по неведомому закону, с телеграфной скоростью облетело все Филиппинские острова. Очевидно, помогли моряки шхуны, выловившей в океане капсулу с чародейкой. И к острову с обсерваторией потянулись со всех сторон на всевозможных судёнышках и лодках, островитяне, жаждущие исцеления посланницы небес.

Ойла никому не отказывала, и без конца принимала в отведённой ей конторе рыболовецкого посёлка несчетных пациентов. Она не брала никакой платы за свои спасительные услуги, говоря, что делает это только ради добра.

Однажды, без всякого судёнышка к острову плыл отважный пловец. Когда с гребня волны, можно было уже различить гористый остров с белым зданием наверху, он увидел пересекающий ему путь острый плавник акулы. Он не испугался, как любой другой человек, принадлежа к семье островитян — охотников за акулами. Акула почуяла человека и стала приближаться, делая сужающиеся круги вокруг него, норовя в решительную минуту повернуться и схватить жертву. Выхватив нож, он ждал приближения хищницы, и когда та, не ожидая сопротивления оскалила свою пугающую пасть, охотник сам, перейдя в наступление, рывком приблизился к акуле, и ловким ударом вонзил нож в хорошо известное ему уязвимое место. Акула забила хвостом, повернулась на спину, и потеряв власть над собой, стала тонуть. Охотник, уже не обращая на неё внимания, приближался к берегу. Выйдя на прибрежные скалы, приветствовал стоящих там рыбаков. Они только что с восхищением наблюдали молниеносную схватку смельчака с грозой морей.

Оставаясь в одних шортах, охотник низко поклонился, и спросил, как ему найти целительницу, что не пользуется ножом. «Но ты-то сам, ловко им орудовал», — заметил темнокожий и седой старик.

— Потому и хочу её найти, чтобы оставить свой нож лишь для промысла, который, может быть, приносит морю больше вреда, чем пользы.

— Ты подойдёшь ей, поскольку в словах твоих сквозит жалость к истребляемым животным, — сказал старик. — В жизни надо беречь всё, — закончил он.

Рыбаки провели охотника на акул к конторе рыболовецкого посёлка, и через несколько минут он стоял в проёме двери, касаясь плечами косяков и, пригнув голову, чтобы войти.

— А ты зачем пришёл! О тебе мало сказать, что ты совсем здоров! — встретила его Ойла.

Филиппинец молитвенно сложил ладони, и умоляюще заговорил:

— О мадонна, ничто не могло остановить меня в стремление к тебе. Ты совершаешь для нашего народа благодеяние. Не могла бы ты взять меня в помощники, обучив божественным приёмам, чтобы я помогал людям не ножом, а без ножа, от которого отказываюсь.

— Наперёд, как станешь снимать с больного хворь — очистись сам!

— О, пресвятая, — воскликнул он, опускаясь на колени, — я для того и приплыл к тебе, не имея лодки, и только что в море разделался с акулой, привыкшей к человечине, поедая сброшенных с берега покойников. Здесь люди сами делают акул опасными для себя. Теперь я готов никогда не обнажать ножа, если ты научишь, как обходиться без него.

Ойла, задумавшись на мгновение, произнесла:

— Ты своею решимостью и поступком заслужил согласие.

Так, первый филиппинский мастер ножа, стал первым мастером бескровных операций. С этого дня в рыболовецком посёлке открылась как бы школа последователей чародейки, которых назвали хилерами. Они разъезжаясь по островам, неся свои загадочные знания, в которых главным, по совету Ойлы, было самоочищение перед операцией, путём молитвы или самоанализа. Хилеры делали теперь то, что раньше могла делать только загадочная женщина. Они, как и она, отказывались от всякого вознаграждения. И слава о филиппинских хилерах разнеслась по всему миру, достигнув Москвы, и увлекла своей необычностью Фантаста.

Маленький рыбацкий островок превратился в оживлённое место. Сначала, посетители жили в хижинах у рыбаков, но вскоре для них соорудили из местного камня неказистое с виду подобие гостиницы.

И вот, как-то, на шхуне, появился иностранец, похожий на европейца, но едва сумевший по-английски объяснить, что ему нужно попасть к целительнице. Капитан-японец тревожился, не русский ли это, и даже упрекнул японский генеральный штаб за промедление — как бы русские не сумели раньше других выведать у неё военные секреты. Тотчас, на вертолёте прилетел военный переводчик. Но Ойла отказалась принять сразу двоих и осталась наедине с иностранцем, строго спросив его на хорошем русском языке:

— Но ведь вы совершенно здоровы! Что же вас привело ко мне? Или вы сами хотите копаться во внутренностях человека, не будучи врачом?

— Я пришёл к вам, вычислив вашу судьбу.

— То есть как это «вычислив»? Вы приняли меня за какое-то абстрактное число и запустили в свои вычислительные устройства?

— Нет. В моём вычислении нет ни чисел, ни вычислительных устройств, одна лишь логика и известные факты, выстроенные в один ряд в предположении, что все они вместе — следствия одного явления.

— Любопытно! Вы удивляете меня.

— Удивительно не то, что я поставил их в ряд, а то, что до меня этого никто не сделал. Так: в 1908-м году в Тунгусской тайге взорвалось управляемое тело. Моё первоначальное предположение, что это был взрыв звездолёта, не выдерживало критики, поскольку звездолёт столь огромен, что не смог бы опуститься на Землю, а вынужден остаться в околопланетном пространстве, и отправить на планету малый корабль с исследователями.

— Итак, вы вычислили меня. И кто же я такая?

— Я мог только сопоставить два взрыва — один 1908-го года, погубивший первых посланцев на Землю, и второй, по-видимому, взрыв 1955-го года, когда единое тело разделилось на десять частей, обнаруженных астрономом Бигбю как «малые луны». Напрашивался вывод, что второй взрыв, породивший их, был самоуничтожающим взрывом оставшегося на орбите звездолёта. На нём должен был находиться, по меньшей мере, один человек, который заблаговременно отлетел от звездолёта, и этим одиноким космонавтом, видимо стали вы, почему-то оставшаяся на корабле, в ожидание возвращения своих спутников. Если учесть ещё находку рабочих геологической партии на реке Вакша, обломок редкоземельной ёмкости, хранившей в магнитном поле антивещество, его можно было бы счесть одиннадцатой луной Бигбю. А двенадцатой луной была ваша капсула. Вот всё, что я мог вычислить о вас.

— Это уже очень много, и потрясающе верно. Вы заслужили, чтобы я рассказала вам о себе. Прежде всего, скажу, что меня не оставляли на корабле. Я осталась там сама, как врач, около тяжело больного командира Оаанна.

— Оаанна! — вскричал фантаст. — Это имя встречается в клинописях шумеров, и принято разными народами Земли как библейский Иоанн, французский Жан, английский Джон немецкий Иоган, и, наконец, русский Иван. Впрочем, и ваше имя «Ойла» близко русскому «Ольга».