Тимоти Зан - Рапсодия для ускорителя

Я дал бы этой женщине лет пятьдесят с лишним. На ней был унылый синий жакет, какие обычно носят представительницы низшей ступеньки среднего класса, и шарф, свидетельствующий о принадлежности его владелицы к некоей сословной категории, которую я сразу не смог идентифицировать. В одной руке она зажала посадочный талон, другой придерживала недорогую и слегка потертую сумку, перекинутую через плечо. Темные волосы, непроницаемое лицо, уверенная походка.

Короче говоря, она ничем не отличалась от тысяч других деловых дам, которых мне доводилось наблюдать в космопортах по всему Пространству. Мне и в голову не пришло, что эта встреча может сулить неприятности.

Вообще-то в жизни всегда так. Сначала все идет по накатанной колее, дела в порядке, так что становится даже чуть скучновато, но в один прекрасный момент выясняется, что вы отклонились от курса на все восемьдесят градусов, двигатели чихают, будто подхватили простуду, а ответственный за музыку впал в глубокую кому.

Пока же царила полная благодать. Три минуты назад, когда я покидал кабину экипажа, все до одного датчики высвечивали штатные зеленые параметры, запущенные Рондой двигатели работали образцово, — если только работу двигателей нашей ржавой старушки можно считать образцом, — а Джимми и не думал дремать.

И все же, если бы я проявил больше наблюдательности, поднимавшаяся по трапу женщина привлекла бы мое внимание. Слишком уж контрастировали ее одежда и уверенная, даже надменная походка. Вскоре я убедился, что ее манера говорить тоже отличается неожиданной вескостью.

— Андрула Кулашава, — представилась она властным тоном. Впрочем, при такой походке голос и не мог оказаться иным. Видимо, она привыкла, чтобы ей внимали. — Мне зарезервировано место на вашем транспорте. Вот мой билет.

— Диспетчер уже предупредил меня. — Я вложил пластиковую карточку в свое считывающее устройство. — Джейк Смит, капитан корабля «Сергей Рок». Добро пожаловать!

Выражение ее лица, только что непроницаемое, чуть заметно изменилось. Видимо, ее позабавило, что пилот скромного космического грузовика восьмого класса величает себя «капитаном».

— Капитан, — произнесла она, слегка наклоняя голову и сдвигая шарф на груди. — Добавлю, что я принадлежу к ученым.

— Прошу прощения, — проговорил я деревянным голосом, уставившись на бирку, скрытую до того невзрачным шарфом.

Если походка и голос оставили меня равнодушным, то бирка произвела сильное впечатление. Ученые были элитной категорией класса высших профессионалов, и я еще не видывал, чтобы эта братия заматывала шеи шарфами, маскируя свои «знаки различия». Даже в мороз бирки красовались на видном месте.

— Диспетчер не поставил меня в известность…

— Ваши извинения приняты. — Легкий кивок свидетельствовал, что моя оплошность прощена, но отнюдь не за какие-то мои возможные заслуги, а исключительно благодаря ее снисходительности. — Мое оборудование уже погружено?

— Оборудование? — переспросил я, переводя взгляд на трап. Никакого багажа у нее за спиной я не разглядел.

— Оно не здесь. — Дама уже начинала терять терпение, общаясь с таким тупицей. — У меня два ящика сверхгабаритной категории с научным оборудованием для работы на Парексе. Их должны загрузить. В билете все указано.

Я снова покосился на считывающее устройство. В билете действительно был указан груз.

— Простите, не знал. Сейчас прослежу. — Я отступил назад и жестом пригласил ее на борт. — Но сначала позвольте помочь вам устроиться.

— Я справлюсь сама. — Она не дала мне взять сумку. — Где мое место?

— Каюта для пассажиров в хвосте. Будьте добры, сюда. Первый проход налево.

— Благодарю, я знаю, где хвост, — отрезала она и, чуть ли не оттолкнув меня плечом, скрылась из виду.

Я слышал, как она шуршит своей сумкой по стенам, маневрируя в Узких коридорах. От моего содействия она отказалась, поэтому я с чувством исполненного долга задраил люк и зашагал в кабину.

Там было пусто. Судя по показаниям приборов, люк багажного отделения все еще оставался открытым. Видимо, там и пропадал мой второй пилот. Плюхнувшись в кресло, я переключил связь на грузовой отсек.

— Как дела, Билко?

— Все в порядке, — ответил первый помощник Уилл Хобсон. — Все погрузочные механизмы размещены в отсеке, и еще осталось место для деликатесов.

— Только не вздумай подсчитывать прибыль с каждого кубического метра свободного объема, — предупредил я. — Скоро подъедут два ящика сверхгабаритной категории — багаж нашего пассажира.

— Какой-какой категории? — Я представил себе, как Билко раскрывает рот. — С нами летит скульптор, прихвативший с собой целую скалу?

— Вроде того, — ответил я. — Ученая дама.

— Значит, тащит на Парекс лекционный зал?

— Понятия не имею, что она там тащит. Если тебе интересно, можешь сам у нее спросить.

Помощник фыркнул. Не зная его, можно было бы принять этот звук за помеху на линии связи.

— Нет уж, спасибо, — сказал он. — Насмотрелся я на ученых на Барсимеоне.

— Сейчас я угадаю, чем вы там занимались. Не иначе, в карты резались?

— В кости. Ох, и не любят эти ученые проигрывать! Погоди-ка… Вот и ящички! Да уж, груз самый что ни на есть негабаритный! Сейчас посмотрим на код… Электроника первого класса. То есть обычный ширпотреб.

Действительно странно…

— Побочный бизнес на голограммах? — предположил я.

Билко снова фыркнул:

— Думаю, она везет с собой акустическую систему для чтения лекций в Большом Каньоне.

Пройдет несколько дней, и я припомню эту его шутку. Пока же я оставил остроумие Билко без внимания.

— В общем, что бы она ни везла — это не наше дело, — напомнил я ему. — Загрузить и укрепить — вот твоя обязанность.

— Если ты настаиваешь… — проговорил он с театральным вздохом.

— Настаиваю.

Я отключил связь. Билко в глубине души убежден, что он великий театральный актер, ставший жертвой подмены в родильном доме, по-этому никогда не упускает случая попрактиковаться в профессии, которой мог бы себя посвятить. Я, в свою очередь, уверен, что эти его репетиции — напоминание об огромной услуге театральному миру, оказанной медсестрой, подменившей младенцев.

Я подключился к машинному отделению.

— Ронда?

— Прием, — раздался голос Ронды Бленкеншип. — Мы в предполетном режиме?

— С этой секунды. Как двигатели?

— Тикают, как хорошие швейцарские часики. Или как бомба-самоделка сумасшедшего анархиста. Выбирай, что тебе больше нравится.

— Больше всего мне нравится, что на корабле есть ты. Ты умеешь успокоить, — проворчал я. Она уже не первый год пристает ко мне, чтобы я поменял двигатели или хотя бы как следует отремонтировал старые. — У меня для тебя интересное сообщение: с нами летит пассажир из профессионалов, ученая.