Кристофер Сташеф - Скорость побега. Чародей поневоле

— Могут иметь и более близкое отношение, еще как могут. — Строганов поджал губы. — В учебниках по истории превеликое множество поистине великих историй.

Утверждение это показалось Дару знакомым — он словно бы вернулся в кабачок Чолли. Горло его сжалось от волнения, и он прокашлялся.

— Послушать вас — так это просто-таки образовательный проект.

— Ш-ш-ш! — Строганов прижал палец к губам, опасливо оглянулся и испустил вздох облегчения. — Слава богу, никто вас не услышал!

— А что такого? — изумился Дар. — Что не так с образованием?

— Тише, прошу вас! — Строганов снова затравленно огляделся по сторонам. — Ни в коем случае не произносите здесь этого слова!

— Но почему? Что такого с обра… ну, вы меня понимаете?

— Да, с этим самым, что оно набирает крайне низкие рейтинги, — негромко отозвался Строганов. — Такие программы смотрят жалкие горстки зрителей.

— Да, но жалкие горстки в масштабах всей Терранской Сферы — это все же довольно много людей! Любая горстка — это триллиона полтора человек!

— То, что в данном случае «горстка» приблизительно равняется миллиарду человек, — это я понимаю, — кивнул Строганов. — Но зато это не желают понимать владельцы этой корпорации. Им нужно единственное: содрать как можно больше денег за самое популярное шоу.

— Вот как… — нахмурился Дар. — Стало быть, вы не осмеливаетесь снимать ничего обра… ничего по-настоящему глубокого. В противном случае зарубят на корню сценарий.

Строганов кивнул:

— В общих чертах все обстоит именно так.

— А вам это не по душе?

Строганов растерялся, но все же покачал головой.

— Значит, вы не любите свою работу?

— О, она мне очень нравится… — Строганов снова нервно оглянулся. — В ней по-прежнему остается привкус романтики, какие-то остатки былого величия, которое царило здесь, когда я еще был малышом. И потом… это действительно волнующе: создавать фильмы даже тогда, когда в их основе лежит какая-нибудь совершенно тривиальная чушь. Просто… скажем так: порой я устаю от этого, вот и все.

— Но почему?

— Потому что я мечтал об обучающих проектах, — ответил Строганов и взглянул на Дара с мягкой, печальной улыбкой. — Мне хотелось, чтобы меня слушали не несколько увлеченных студентов в классе, а огромная зрительская аудитория — миллиарды людей, которым это совсем неинтересно, которые вовсе не желают знать никаких «отвлеченных фактов» насчет Сократа и Декарта, Симона де Монфора и Хартии Вольности.

— А я всегда полагал, что знать о Хартии Вольности просто необходимо всем гражданам демократического общества, — неловко пробормотал Дар. — По крайней мере на тот случай, если демократии суждено выжить.

— Вот именно — «если», — печально проговорил Строганов. — Вы посмотрите вокруг.

Дар сглотнул подступивший к горлу ком.

— Похоже, вы все правильно понимаете.

— Я знаю, — откликнулся Строганов и рассеянно уставился на цепочку софитов. — Знал я и то, что голографические шоу — прекрасное средство обучения населения. Можно было бы с его помощью фактически читать людям лекции, но подавать в настолько визуально интересной форме, что зрители просто не могли бы оторваться от экранов. Можно было бы не просто рассказывать им о Ватерлоо — можно было все это показать: то самое место, то, как оно выглядит сегодня и как выглядело когда-то. А потом показать сражение, воскресить его, продемонстрировать с высоты птичьего полета, чтобы люди увидели, как Веллингтон и Наполеон ведут в бой войска…

Он умолк, взгляд его стал мечтательно-задумчивым.

— Минуточку! — Дар пристально посмотрел на продюсера. — А ведь я видел это сражение! В одной старой голографической программе. Атака… Кони скачут галопом по размытой дороге… а потом — с высоты — к полю подтягивалось войско Наполеона, а пока оно подтягивалось, слышался голос Веллингтона, излагавшего свою стратегию…

— Вы уверены, что не прочитали об этом в какой-нибудь книге?

— Читал, конечно, но по-настоящему все прочувствовал только тогда, когда посмотрел эту программу… Как он назывался, этот фильм? Вспомнил, он назывался «Будуар Жозефины»!

— Точно, был такой фильм. — Строганов скривился так, словно проглотил какую-то гадость. — Даже удивительно: вы так молоды, а успели посмотреть его.

— Дело в том, что я некоторое время жил… на одной из планет фронтира. Помнится, фильм этот представлял собой весьма вольную интерпретацию личной жизни Наполеона, но битва при Ватерлоо там была представлена.

— Верно. Была. — Строганов мечтательно улыбнулся, глядя вдаль. — Не сказать, чтобы она несла в себе такой уж мощный образовательный момент, но что-то в этой сцене, безусловно, было. Хоть что-то, и за то спасибо.

— Но почему вы не занялись образовательными проектами? — негромко спросил Дар.

Строганов раздраженно пожал плечами.

— Занимался в юности, когда только-только окончил колледж. Но мои тогдашние боссы настаивали на том, чтобы в таких фильмах все непременно было скучно и сухо. Они твердили, что студенты не воспримут таких фильмов всерьез, если они будут слишком яркими. Причем эту свою точку зрения они подкрепляли результатами солидных исследований. Как ни странно это может показаться, но большинство людей не верят в ценность обучения, если только оно не подается в скучном, академическом виде, а ведь это значит, что в итоге обучение получает крайне ограниченное число людей.

— Причем большинство из них так или иначе занимается самообразованием, верно?

Строганов кивнул.

— То ограниченное меньшинство, которое еще уделяет внимание чтению. Все верно. Это поистине удивительные люди, но не они меня заботят. Не они — угроза демократии.

Дар понимающе кивнул.

— Вы хотите достучаться до тех, кто не желает учиться.

— Верно. — Строганов закрыл глаза и опустил голову. — Но из этого, безусловно, ровным счетом ничего не получится. О, может быть, если бы я взялся за дело сто лет назад…

— Не может быть, чтобы все было настолько безнадежно! — нахмурил брови Дар. — Я всегда был такого мнения, что для начала демократия должна пережить период упадка и только потом может погибнуть окончательно.

— И что же?

— Но этого пока не происходит! — Дар раскинул руки в стороны. — Где, скажите, оргии? Где зацикленность на сексе? Где аристократы-декаденты?

— В анклаве МФ, в Нью-Йорке, — устало улыбнулся Дару Строганов. — Вы с ними не знакомы? Это довольно-таки занятно…

— Ну, хорошо, пускай. Но оргии…

— Искали изо всех сил и не нашли, так? Ну, вы не переживайте чересчур сильно. Оргии — это не так уж обязательно. Как вы думаете, сколько оргий довелось за жизнь повидать среднему римскому лавочнику? Поищите признаки упадка в мелочах. Возьмите людей, которые отказываются голосовать на выборах, поскольку, на их взгляд, «все кандидаты — на одно лицо». Возьмите других, которые полагают, что правительство может быть каким угодно, лишь бы оно не мешало им иметь то, что они имеют, а особенно — излюбленные эйфорические средства. Третьих, которые считают разговоры о политике дурным тоном. Вот где тот упадок, что грозит демократии.