Уилбур Смит - Свирепая справедливость

По дороге с ревом несся полицейский фургон. Питер распластался и прижался лицом к земле, она пахла прелыми листьями и грибами. Фургон пролетел мимо него.

"Мерседес" остановился в трехста ярдах ниже по дороге, два его колеса удержались на покрытии, а два съехали, он наклонился и горел.

Фургон остановился на почтительном расстоянии от него, те, кто находится в нем, понимают опасность взрыва; вперед побежал только жандарм в пластиковом плаще, бросил один взгляд внутрь и что-то крикнул. Язык похож на французский, но огонь разгорелся и шумел, да и расстояние слишком велико, чтобы услышать ясно.

Фургон начал разворачиваться, перевалил через бордюр, медленно двинулся назад. Две мнимые жертвы происшествия, по-прежнему с ручными пулеметами в руках, бежали перед ним, как псы на поводке, опустив головы и разглядывая обочины в поисках следов. Жандарм в белом плаще стоял на подножке, время от времени подбадривая охотников.

Питер уже встал. Пригнувшись, он бежал к лесу. И на всем бегу налетел на ограду из колючей проволоки. Тяжело упал. Ощутил, как стальные шипы разрывают ткань его брюк и, поднимаясь, с горечью подумал: "Сто сорок семь гиней".

Костюм был сшит на Савил Ру [Улица в Лондоне, на которой расположены мастерские фешенебельных мужских портных]. Питер пробрался через ограду и услышал сзади крик. Нашли след. И когда он преодолевал последние ярды открытого пространства, услышал другой крик, торжествующий.

Его заметили в свете горящего "мазерати", и снова послышался рвущий звук автоматической стрельбы. Но для такого короткого ствола и оружия с низкой скоростью дальность слишком велика. Питер услышал над собой словно шорох крыльев летучих мышей - это пролетали пули - и тут же добрался до первых деревьев и нырнул за них.

Дышал он тяжело, но в хорошем спокойном ритме. Рана пока не очень мешает ему, и его охватил холодный гнев, от которого не теряют голову: так всегда происходило с ним в схватке.

До изгороди от него пятьдесят метров, решил он, одна из лучших его дистанций - международный стандарт для стрельбы из пистолета по круглой мишени 50 миллиметров в диаметре, - но судей здесь нет, поэтому он взял пистолет обеими руками и дал возможность преследователям наткнуться на изгородь.

Столкнувшись с изгородью, упали двое, и крикнули в гневе они явно по-французски. Вставали они, хорошо освещенные сзади огнем машины, а у "кобры" есть люминисцентная мушка. Питер прицелился в живот одному из пулеметчиков.

Пуля ударилась в тело и кость с огромной силой. Звук такой, как от удара бейзбольной биты об арбуз. Удар приподнял человека и отбросил его назад, и Питер повернулся к другой цели, но перед ним были профессионалы. И хотя выстрел со стороны леса был для них полной неожиданностью, они среагировали мгновенно и исчезли, прижавшись к земле. Цели не видно, а у Питера слишком мало патронов, чтобы удерживать их в лежачем положении огнем.

Один из них выпустил залп, полетели ветви, листья, кора деревьев. Питер в качестве предупреждения выстрелил в сторону пламени ствола, потом нырнул, и, пригибаясь, чтобы не попасть под случайную пулю, побежал в глубь леса.

Изгородь и угроза выстрелов задержит их на две-три минуты, и Питер хотел, чтобы к тому времени между ними была открытая местность.

Он хорошо ориентировался по свету горящего "мазерати" и быстро двигался в сторону реки; не успел пройти и двух ярдов, как начал неудержимо дрожать. Городской костюм промок от дождя и от ливней, которые он получал под каждым кустом. Туфли у него легкие, из телячьей коди, с кожаными подошвами, а он шел по лужам грязи и через мокрую высокую траву. Холод пробирался сквозь одежду; Питер чувствовал, как болезненно сжимается рана, ощутил первые приступы тошноты; каждые пятьдесят ярдов он останавливался и прислушивался к звукам преследования. Один раз послышался шум двигателя со стороны дороги: вероятно, просто проехала машина; интересно, что подумают о покинутом полицейском фургоне и горящем "мазерати". Если даже сообщат настоящей полиции, когда прибудет патруль, все уже закончится, и Питер отбросил мысль о помощи с этого направления.

Он ждал пять минут, лежа совершенно неподвижно, напрягая все чувства, держа "кобру" в вытянутых руках, готовый мгновенно откатиться вправо или влево.

Прошло еще десять минут, прежде чем он подумал, что преследователи могли понять, что перед ними не та добыча. Им нужна Магда Альтман, а теперь им должно быть ясно, что перед ними мужчина, к тому же вооруженный. Он обдумывал их реакцию. Почти несомненно, уйдут. Может, уже ушли.

Поняли, что перед ними не женщина, стоящая двадцати-тридцати миллионов выкупа, а один из ее работников, вероятно, вооруженный телохранитель, который вел "мазерати" либо для отвлечения, либо просто доставлял его в имение. Да, решил Питер, они уйдут, прихватят своего раненого и исчезнут. И Питер был уверен, что не дал им никаких намеков на то, кто он такой на самом деле. Хорошо бы допросить одного из них, подумал он и поморщился от острой боли в плече.

Он ждал еще десять минут, неподвижный и настороженный, контролируя спазмы холода и реакции, которые охватывали его тело, потом неслышно встал и пошел к реке. "Мазерати", должно быть, догорел, потому что небо было совершенно черным, и приходилось полагаться при ориентировании только на чувство направления. И хоть он считал, что теперь один, все равно каждые пятьдесят ярдов останавливался, чтобы прислушаться и оглядеться.

Наконец он услышал реку. Она прямо перед ним и очень близко. Питер пошел чуть быстрее и чуть не свалился с берега в темноте. Тут он немного посидел, потому что плечо болело уже очень сильно, а холод отнимал энергию.

Особенно неприятной представлялась перспектива переправляться через речку вброд. Уже несколько дней непрерывно шел дождь, течение быстрое и мощное; вода, несомненно, ледяная и будет ему не по пояс, а скорее по плечи. Мост должен быть всего в нескольких сотнях ярдов ниже по течению, и Питер встал и пошел по берегу.

Холод и боль не дают сосредоточиться, и Питеру приходилось прилагать большие усилие, чтобы оставаться настороженным. Он ощупывал поверхность перед собой на каждом шагу, прежде чем перенести тяжесть тела вперед. "Кобру" держал в вытянутой правой руке, чтобы стрелять немедленно, и постоянно мигал, очищая глаза от дождя и холодного пота боли и страха.

Но предупредило его обоняние. Острый запах дыма от турецкого табака; этот запах ему никогда не нравился; Питер ощутил его мгновенно, хотя он был очень слаб.

Питер застыл на полушаге, пытаясь осмыслить неожиданность. Он почти убедил себя, что остался один.

Теперь он вспомнил звук двигателя на дороге и понял, что люди, устроившие такую сложную засаду: поддельное дорожное происшествие, полицейский фургон, мундиры - конечно, постараются заранее изучить местность между засадой и тем местом, куда направляется жертва.