Сергей Снегов - Экспедиция в Иномир

Впрочем, с друзьями я не поделился своими чувствами. Терпеть не могу укоров, а они, уверен, были бы немедленно высказаны. С меня хватит славы "испытателя бездн, покорителя пекла", как поется в песенке "Астронавигаторы Вселенной". Почему-то всем воображается, что я ощущаю наслаждение от стояния "бездны мрачной на краю". И когда я уверяю, что у меня кружится голова, если приближаюсь к любому провалу, темные просторы космоса внушают мне почти физическое недомогание, а приближаюсь я к провалам и почти всю жизнь провожу в дальнем космосе лишь потому, что такова моя прозаическая профессия - первому изведывать неизведанное, - все убеждены, что я становлюсь в позу. Правда часто неправдоподобна - это знают все, а когда я говорю о себе правду, посмеиваются: "Ох этот Казимеж, ради красного словца не пощадит ни мать, ни отца!" Могу представить себе, с каким ледяным высокомерием процедил бы сквозь зубы Артур: "Пожалуйста, без выискивания ужасов, дорогой Полинг!" - скажи я ему, чего ожидал от первого выхода в дзета-мир.

Итак, подводя итоги первому дню, я высказал удовлетворение: и много нового обнаружено, и серьезных опасностей не повстречалось, и ротонная связь с "Пегасом" в двенадцатимерном мире столь же надежна, как и в нашем восьмимерном. Из последнего факта я сделал практический вывод:

- Автоматы сами обеспечивали связь, Жак ни к одному не прикасался. Он вполне мог бы быть с нами. Завтра пойдем вчетвером.

На перелете к куполу Николай высказал опасение, что купола больше не будет. В диковинном сооружении заключена необузданная оптическая иллюзия. Что нам однажды примерещилось, вторично не повторится.

Но купол стоял такой же невысокий, с размытыми очертаниями, с единственным входом. А внутри по-прежнему была не крыша, а тусклое небо, и полусвет-полутьма, и шесть выходов наружу. И около одного красовался мастерский рисунок Артура золотомордая круглая голова и ярко пылающая девятиконечная звезда.

Николай направился к отверстию, через которое мы уже выбирались наружу. Я опять "ввел его в должность".

- Не уверен, что возвращение к светоморю - лучший вариант обследования дзета-мира. Испытаем следующий выход. Первым иду я, нас страхует Жак.

Жак, в отличие от порывистого Николая, не стремился всюду быть первым.

Артур около второго выхода нарисовал новую картину. На этот раз это был красный бык с голубой луной на голове вместо рогов. Рисунок был так красив, что мы минут пять любовались им, прежде чем шагнули в отмеченное красным быком отверстие.

Страна, открывшаяся за вторым выходом из купола, казалась составленной из телесных предметов в реальном пространстве. И если на Земле и на соседних планетах подобного пейзажа нельзя было найти, то похожие попадались в других районах космоса. Николай сказал, что где-то уже видел такие картины.

Мы находились на дне горной чаши - купол возвышался в центре сжатой горами котловины. И по мере отдаления горы вздымались выше: холмики вблизи купола, крупные пики подальше, а на пределе видимости - каменные гиганты, закрывавшие главами небо. Их было так много, они такой многовершинной цепью сковывали горизонт, забирались столь высоко, что поражало, как в исполинском их нагромождении нашелся ровный участок - дно чаши с маленьким куполом в центре.

Небо здесь тоже походило на земное - высокое, голубое, нежно сияющее дневное небо, только без светила. И почва мало отличалась от земной - камни, пыль, мягкий грунт между камнями. А поодаль виднелись растения - не то сады, не то леса, - тоже напоминавшие те, что попадались на планетах космоса (стволы, кроны, распростертые ветви), правда, ярко-оранжевые и синие, а не зеленые. И атмосфера была схожей с земной, анализаторы указали в ней кислород, азот, и углекислоту, и еще какието газы - мы, естественно, не осмелились ею дышать, но ощущали сквозь гибкие скафандры приятное дуновение воздуха.

- Вижу город! - воскликнул Николай.

- Вижу древний земной замок! - откликнулся Жак, смотревший левее.

Сооружение, на которое указывал Жак, и вправду наводило на мысль о замке, вздымавшем угрюмые башни над кронами густого парка. А что Николай назвал городом, было очень далеко. В неясной массе строений, приткнувшихся к исполинской горе, угадывались контуры огромных зданий. Если это и был город, то возведенный из титанических домов.

- Джомолунгма - карлик рядом с любой из здешних горушек, - заметил Артур, опуская бинокль. - А к тому городку - шагать и шагать. Предлагаю начать исследования с замка.

Жак первый заметил, что размеры замка по мере приближения уменьшаются. Сооружение, поднимавшееся над парком, вскоре уже не казалось огромным и грозным, скорей, это была вилла, а не замок.

Артур, оглянувшись, увидел, что купол, наоборот, вырос. Теперь это было не прежнее скромное возвышение, а крупный холм.

- Забавно! - Я поглядывал то вперед, то назад. - Дальнее увеличивается, ближнее уменьшается, такие диковины мне еще не встречались. Будем, однако, идти к замку, чтобы вначале разобраться в нем. Давайте-ка включим двигатели!

Медленные изменения, поразившие Жака, так убыстрились, что стали рельефно видимы. Замок на глазах опадал. Когда мы повисли над ним, внизу была лишь хаотическая груда камней. И громоздились они не в вековом парке, а среди кустарника красные и синие растения, не то рослые травы, не то карликовые деревья, остервенело, как когтями, впивались корнями в почву.

- Посмотрите назад! - закричал Николай.

Исполинские горы, закрывавшие позади добрую треть неба, пропали, как съеденные. Вместо них - и тоже на треть неба возвышался купол, колоссальный, куда больше исчезнувших гор. Вершина его вздымалась так высоко, что ее уже почти не было видно. И опять мы были в центре чаши, а по краям вставали зубцы и пики - купол стал одной из таких вершин.

- Мир чудес! - восторгался Николай. - Пусть кто теперь поспорит, что мы не в царстве оптических иллюзий!

- Я буду спорить. - Артур один спокойно принял преображение пейзажа, словно иного и не ожидал. - Ни чудес, ни волшебства, ни оптического обмана нет. Явления этого мира куда запутанней.

- Ты хочешь сказать, что тебе они ясны?

- Я сказал, запутанней... Но в данном случае ясно: здесь пространственная перспектива не сходящаяся, как у нас, а расходящаяся.

Жак согласился сразу, он без сопротивления приемлет все, что скажет Артур Мы с Николаем усомнились. Расходящаяся перспектива противоречила нашим геометрическим представлениям еще больше, чем то отсутствие перспективы, с каким мы встретились, когда впервые вышли из "Пегаса". Конечно, нам открылось удивительное явление, немыслимое в нашем космосе, но объяснения Артура показались мне слишком парадоксальными.

Артур возразил, что расходящаяся перспектива не такая уж диковинная штука. В живописи детей и древних народов фигуры на заднем плане чаще крупней, чем на переднем. Хотя и дети, и древние видели и видят окружающий мир не хуже нас.