Ли Киллоу - «Веритэ»-драма

Стена перед сценой была уже практически возведена. Непрозрачная для актеров, она в то же время позволяла с любого места следить за происходящим. Для аудитории это усиливало иллюзию настоящей, подлинной жизни, но актеров, увы, намертво отрезало от зрителя. Я всегда жалела об этом, даже памятуя, что в «веритэ»-драме актер по определению должен реагировать только на действия своих партнеров.

Кто-то окликнул меня по имени. Я обернулась и увидела Майлса: приветственно помахивая рукой, он поднимался в репетиционную. При этом ноги его выписывали странные зигзаги, а походка приобрела какой-то волнистый характер. Так же, как я — Аллегрой, он пришел в театр Хаконом, и, подобно голографической декорации, буквально на глазах обрастал все новыми деталями своего персонажа. Не удержавшись, я представила себе, насколько хорош будет Хакон в его исполнении, хотя и знала, что Аллегре не следует этого делать.

Мои часы показывали одиннадцать. Я подумала, куда девать еще два часа, и вспомнила о кафе поблизости, о котором рассказывал Томми. Там можно будет посидеть, выпить чаю, а заодно и порепетировать роль Аллегры на официантах. К тому же разглядывание публики в городах типа Гейтсайда всегда доставляло мне большое удовольствие.

К часу я вернулась в репетиционную и застала там атмосферу готовой вот-вот разразиться бури. Мне даже послышалось потрескивание грозовых разрядов в воздухе. Томми сидел на раскладном деревянном стуле и был всецело поглощен разглядыванием собственных ногтей. Над ним неподвижным изваянием высился Майлс, а Брайан с небывалой частотой отсчитывал свои пять шагов влево-вправо. При этом лицо его казалось изваянным из заиндевевшего гранита. И хотя в рекламе моего пальто речь шла только о морозочувствительноети, оно вдруг вздыбилось всеми своими ворсинками и облепило меня так, как если бы я оказалась на Северном полюсе.

Брайан заметил меня, и его тяжелый подбородок дернулся на пару миллиметров вниз, что, видимо, должно было означать приветственный кивок.

Я стянула отчаянно сопротивлявшееся пальто и бросила его на свободный стул.

— Что, уже воюем? Мне надо ухаживать за ранеными?

Коричневые глаза мигнули. Брайан сделал глубокий вдох, но ничего не сказал. Выдохнул, снова набрал полную грудь воздуха и, наконец, произнес:

— Никакой войны. У нас просто небольшие проблемы с Джонатаном. А если точнее — с мистером Себастьяном.

Он уставился на Томми. Тот продолжал сосредоточенно изучать свой маникюр, но я заметила, как напряглись мышцы на его шее.

— Майлс, на сегодня ты свободен, — тяжело вздохнул Брайан. — Спасибо и до завтра.

— Счастливо, — проходя мимо меня к двери, Майлс улыбнулся, но улыбка вышла усталой.

— Так вот, дело в том, Нуар, что Томми решил ограничиться изображением Джонатана Клея, — Брайан прекратил свои бесконечные вышагивания и остановился около Томми. — Он играет героя, вместо того, чтобы быть героем.

— Я делаю то, что делаю всегда. У Жиля Кимнера это не вызывало никаких возражений.

— Я, кажется, уже говорил, что меня зовут не Жиль Кимнер, — голос Брайана оставался спокоен, но в нем явственно звенели ледышки. — И я не верю, что хорошую «веритэ»-драму можно создать, играя героев, а не воплощаясь в них. У Джонатана Клея есть глубина, в его поступках, поведении есть скрытые психологические корни. А если нет — Аллегра увидит перед собой не Джонатана, а слегка подгримированного Томми Себастьяна.

— Я делаю то, что делаю всегда, — Томми почти выкрикнул это свое заклинание и вскочил со стула.

Они стояли, разделенные всего несколькими сантиметрами, буравя друг друг глазами.

— Вы видели мои работы, вы знали, что и как я делаю! И если вам это не нравится, за каким чертом было приглашать меня на роль Джонатана?! — Томми резко отвернулся и с размаху пнул ни в чем не повинный стул.

— Отлично!

Я недоуменно посмотрела на Брайана: в этом его восклицании слышалось совершенно явное удовольствие.

— Отлично! Вот это уже настоящие эмоции! Сам-то ты прекрасно на них способен. Тебя просто никто толком не учил, как работать с таблетками, и ты привык думать, что они сами сделают за тебя все. Но я все-таки надеюсь научить тебя, разумеется, с помощью Нуар. Ты должен стать Джонатаном. Стать им на сцене для себя, для Аллегры, для всего мира.

Брайан повернулся ко мне и продолжал:

— Вот чем нам, наверное, придется заняться. Я подготовлю все ваши парные эпизоды, и мы будем их репетировать до тех пор, пока не увидим настоящего Джонатана.

Мы приняли таблетки и начали работать. Примерно через час я поняла, отчего Майлс был таким усталым. Только сцену знакомства Джонатана и Аллегры мы повторили пятнадцать раз, а это был лишь один из семи отобранных Брайаном эпизодов. Мне даже показалось, что у Томми какой-то стойкий иммунитет против таблеток: все его слова и жесты принадлежали именно ему, а никак не Джонатану. Прежде нам с Томми не приходилось работать вместе на «веритэ»-драмах, но я видела несколько с его участием, и не могу сказать, что осталась от него в восторге. Было даже странно, отчего Брайан именно его пригласил на роль. В конце концов, есть много более одаренных актеров и с золотистыми кудрями, и с классическим профилем.

Когда Брайан оставил нас в покое, уже стемнело. Я настолько устала, что не в состоянии была даже есть. Добравшись до гостиницы, я рухнула в кровать и мгновенно уснула.

Следующий день стал почти точным повторением предыдущего. Разница состояла лишь в том, что время от времени Брайан устраивал мне короткие передышки, и я шла в костюмерную мерять уже готовые наряды. В мое отсутствие репетировали парные эпизоды Джонатана и Хакона. Но их, увы, было не так и много, с Аллегрой Джонатан общался гораздо больше. Я так долго пробыла в образе, что чувствовала, как Аллегра начинает понемногу единовластно править моим телом, вытесняя. Нуар куда-то на задворки сознания.

Но этот массированный штурм подействовал-таки. К середине дня Томми явно изменился. Исчезла пустая болтовня и надерганные цитаты. А глаза засветились теплым огнем беспредельного обожания и провожали меня повсюду, куда бы я ни двигалась. Я чувствовала, что передо мной — Джонатан Клей. И когда репетиция вместе с действием таблеток закончилась, мы с Томми были в первый момент поражены, обнаружив, что все это время за нами следил «посторонний» — Брайан Элизар.

Он глядел на нас во все глаза и часто-часто кивал головой.

— Получилось! — закричал он вдруг, сгреб меня в охапку за плечи и закружил в неуклюжем танце. — Ей-богу, получилось!

— Танцевать-то, по-моему, стоило со мной, — улыбаясь, сказал Томми. — У меня ведь получилось!

Брайан выпустил меня и повернулся к Томми.