Ли Киллоу - «Веритэ»-драма

Я сжала его руку.

— Тебе не стоит винить себя. Ты не мог знать ни как она плавает, ни как себя чувствует, входя в первую роль в «веритэ». Пойдем, пройдемся еще немного.

Мы дошли до конца улицы и вернулись обратно, но недавнее спокойное умиротворенное настроение было утеряно. Томми оставался молчалив и простился со мной в холле отеля, не предприняв никаких попыток напроситься в гости.

На следующее утро в театр он явился все еще несколько подавленным. Однако Брайан был чрезвычайно доволен.

— Прекрасно, Томми! Джонатан выходит как надо. Сегодня вы поработаете в паре с Майлсом. Я должен отлучиться по делам, но, думаю, теперь вы и без меня прекрасно справитесь. Я хочу, чтобы вы порепетировали сцены первых встреч Джонатана и Хакона.

Томми посмотрел на меня.

— Мне хотелось бы еще поработать с Нуар, по-моему, нам кое-что стоит отрепетировать получше.

— Конечно, стоит, но в другой раз. А сегодня вы поработаете с Майлсом.

Брайан поднял пальто и направился к двери.

— Ты не откажешься, если я попрошу составить мне компанию, Нуар?

Выходя, я бросила взгляд на Томми и увидела, как он недовольно насупился.

Брайан шел быстро, и мне пришлось поторопиться, чтобы догнать его.

— У вас ко мне какое-то дело?

— Да, застегивай пальто и поехали со мной.

— Куда? — Я растерянно посмотрела на него.

— У меня есть дела в Эвентайне. А ты очень неплохо работала и, по-моему, заслужила небольшую увеселительную прогулку. — Он взял меня под локоть, увлекая вперед. — Поезд канатной дороги отправляется через пятнадцать минут. И мы должны успеть, если очень постараемся.

Вместо этого я остановилась. Идея побывать в легендарном Эвентайне казалась очень заманчивой. Но вот канатная дорога…

— Пойдем, пойдем, это так высоко, что всякое ощущение высоты теряется. Тебе совсем не будет страшно, обещаю. Наоборот, даже понравится.

Некоторое время я молча позволяла ему волочить меня за собой, потом спросила:

— А откуда вы знаете, что у меня страх высоты?

Он пожал плечами.

— Не помню, слышал от кого-то, наверное. Ну, пошли же быстрей!

Ну, а почему бы и нет, решила в конце концов я.

— Хорошо, идем.

Часовая поездка на канатной дороге действительно оказалась много лучше, чем можно было ожидать. Поддавшись на уговоры Брайана, я даже отважилась, держа его за руку, выглянуть в окно. За многие сотни метров внизу тянулся горный массив, дразня глаз одновременно и снежной белизной, и изумрудной зеленью. Но ощущения того, что ты находишься на высоте, действительно не было, совсем как в самолете. На специальной обзорной площадке в дальнем конце вагона пассажирам даже выдавали бинокли, и несколько человек толпились там, оживленно толкая друг друга локтями: судя по их восторженным репликам, они разглядели на горной луговине медведя, ловившего рыбу в ручье. Брайан предложил посмотреть и мне, но тут уж я решительно отказалась. С меня было достаточно и легких покачиваний вагона, постоянно напоминавших, что мы висим на тросе над пропастью. Оставаться на месте казалось как-то безопаснее.

— А что за дела у вас в Эвентайне?

— Можно сказать, что я еду за реквизитом. Понимаешь, наш Джонатан человек богатый и с отменным вкусом. Как на женщин, так и на все остальное. Вот я и подумал, что не помешает украсить его кабинет какой-нибудь классной диковиной. Так что сейчас мы едем к Ксоузару Кейну, специально для нашего спектакля я заказал ему статуэтку.

Новость, что мы едем не просто в Эвентайн, но еще и за работой великого скульптора, привела меня в восторг.

— Как хорошо, что вы решили сами съездить за ней, иначе никакой экскурсии для меня не получилось бы.

— А разве ты доверила бы работу Кейна почте?

Разговор на несколько минут прервался, я снова выглянула в окно. Теперь над горами клубились облака, такие тяжелые, что некоторые оказывались под нами. «Хорошо бы на обратном пути они не заслонили от нас весь обзор», — подумала я и обернулась. Брайан внимательно, изучающе смотрел на меня совсем как в первый день.

— А что ты делаешь по вечерам? — спросил он вдруг.

Я почувствовала, что краснею, но справиться с собой не смогла.

— Да так… Читаю, в основном…

— Да? А не гуляешь с Томми по городу?

В его голосе не было ни иронии, ни осуждения, только констатация факта: он совершенно определенно знал про вчерашний вечер. Запираться не было смысла.

— Да, мы встречались с ним вчера, — ответила я и посмотрела ему прямо в глаза. — Наверное, мы были не должны этого делать, но вряд ли это навредит пьесе. По-моему, даже наоборот. Аллегра и Джонатан любят друг друга, и чем чаще они будут встречаться, тем достовернее все выйдет на сцене.

Коричневые глаза смотрели куда-то мне за плечо.

— Так вчера встречались не вы с Томми, а Джонатан с Аллегрой?

Хотела бы я знать, куда он клонит! Немного подумав, я осторожно ответила:

— Да, иногда я немного чувствовала себя Аллегрой, потому что Томми был Джонатаном больше, чем наполовину, — я еще чуть помолчала и добавила:

— Во всяком случае, ночевал он у себя.

Глаза Брайана вдруг блеснули, и мне показалось, что сейчас последует вспышка гнева. Но вместо этого он улыбнулся:

— Вот увидишь, мы еще сделаем из него настоящего актера.

Через несколько минут мы прибыли в Эвентайн. Я с огромным удовольствием отстегнула себя от кресла и встала. Мне не терпелось поскорее увидеть этот Олимп, обитель богатых и знаменитых. Однако на первый взгляд ничем особенным Эвентайн не выделялся. Станция канатки находилась на площади, застроенной в основном магазинами, а от нее в разные стороны расходились улочки с коттеджами. Тоже по преимуществу ничем не примечательными. Но именно в них, как я слышала, и обитали самые выдающиеся творцы мира сего, составляющие большую часть населения Эвентайна.

Брайан очень уверенно увлек меня в одну из улиц, мы прошли минут пять, свернули и остановились перед домом с удивительной скульптурой у входа. Ажурный вензель — две большие, в человеческий рост буквы «К» были с невероятным мастерством сплетены из стальных струн. И под порывами ветра скульптура звучала, наполняя пространство мелодичным перезвоном.

Трудно сказать, каким я представляла себе Ксоузара Кейна — может быть, громадным и кряжистым, похожим на медведя, кузнецом, перепачканным сажей. Во всяком случае, худой сутулый человек, открывший нам, одновременно снимая маску для сварочных работ, нисколько моим представлениям не соответствовал. Его худоба казалась даже болезненной. Разве что глаза они были именно такими, какими нарисовало их мое воображение, излучавшими тепло и проникавшими прямо в души. Да еще руки: я протянула ладонь, и она утонула в его громадной сильной ладони.