Роман Солнцев - Очи синие, деньги медные

- Девушка - консервная банка, один раскрывает, другие пользуются.

- Что такое девушка? В 16 лет - дикая, как Австралия, в 17 - жаркая, как Африка, в 18 лет - открытая, как Америка, в 19 лет - разбитая, как Германия.

- Лучше слышать вой шакала, чем клятву девушки.

- Снимай ремень и бей в п-здень... Ха-ха-ха!.. Га-га-га!.. Гы-гы-гы!.. - Самые низменные чувства вместе с черными кишками через рот выворачивает эта армия. Правда, говорят, в войну иначе...

Отец мог бы рассказать - он-то совсем юнцом попал на фронт, в 1944-ом. Но уже вряд ли расскажет - Андрей для него стал чужим, можно сказать, политическим противником, понимаете ли (его любимое выражение "понимаете ли"). После развода сына ( и кого узнал о разводе? Наверно, земляки из села, заезжавшие к Андрею переночевать, доложили...) прислал писульку с каракулями, напоминающими колючую проволоку: "Как можно рушить ячейку государства?! Это влияние буржуев с их "свободой" любви!.." Андрей отбрил в ответ: "А как же тогда твой Ленин и его отношения при живой Крупской с красоткойреволюционеркой Инессой Арманд?"

Лысый угрюмый батя не ответил. И более не писал сыну. Верно, окончательно и бесповоротно обиделся на сына. И теперь сочиняет, как Пимен, шестую тетрадь - про Чубайса и прочих демократов...

И остался Андрей один-одинешенек в России. Где друзья по консерватории? Самые талантливые - опять-таки в Питере и в Москве. А с бездарностями встретиться, водки купить? Захохочут, как вороны: "Снизошел?! Ну и чем ты лучше? Сшибаешь, как и мы, червонцы..."

О многом сегодня вспомнил Андрей после встречи в детском приюте (никак из головы не выходит мальчонка со скорбными губками)... До ночи просидел, думая и о своей надломленной жизни...

Мимо окна, жужжа, быстро летели подростки на шариковых коньках ( "А мы когда-то на велосипедах ездили"). Промелькнули на бешеной скорости округлые таинственные иномарки. Наверное, в одной из них сидит, блаженно вдавившись в богатое кожаное кресло, и та девица с набеленным личиком. Идиотка.

Ничем не лучше бывшая жена - грудастая, холодная, как пингвин... Когда уходила, Андрей отдал ей телевизор - смотрите свою политику! У него есть свое высекание огня из кремня - скрипка. И уже давно не интересовался новостями, разве что местными. Если застрелили какого-нибудь банкира или хоронят ветерана в орденах - из разговоров в толпе скрипач похоронного оркестра что-то узнавал... Страна катилась черт знает куда.

Правда, Людмила оставила бывшему мужу старенький "кассетник" - пусть слушает до одури свою любимую музыку... И он иногда включал магнитофон, ставил наугад одну из захватанных кассет - там уже не разглядеть надписей, и никогда не знаешь, что сейчас заиграют. Нажимал на "play" - и засыпал... И сквозь сон было слышно, как тренькает и тихо рассыпается веером весенних сосулек на асфальте рояль Моцарта, и жалобно, жалобно поют скрипочки, и взмывают, как ласточки, в небо...

Но сегодня не до сна. И не до музыки. Всю ночь сквозь мглу на него смотрят круглые глаза потерявшего родителей мальчугана, который чувствует музыку так же болезненно и сладостно, как серебряная листва ветлы - ветер... Может, правда, - усыновить? Но на какие шиши растить его?

И еще эта девчонка-женщина... два раза быстро заглянули в душу ее растерянные фиалковые очи... Да кто она такая и что он к ней пристал? Еще не хватало увлечься малолеткой. Тоже мне, Лолита постсоветской эпохи... И все же таится в ее облике загадка... не полная же дура - так мазаться! Видит Бог, есть в лице ее запрятанное страдание... Но ты и ей не поможешь. Гол, как сокол. С гундосой магазинной скрипкой. Хватит! Спать! И забыть - эту прежде всего.

Включил магнитофон - заело, хотел вынуть кассету - потянулась пленка, вырвал метра два... выключил. Спал плохо.

Утром ожесточенно полез под ледяной душ и выскочил на улицу.

Хватит. Он сегодня, он сейчас идет в ненавистный цыганский оркестр - приглашали. Будет играть вместе с кудлатыми веселыми хлопцами, тряся задом, по ресторанам. Там хорошо платят.

Но судьба поворачивает, куда ты не ожидал... Еще не раз Андрей задумается во снах и среди бела дня, что же это такое - случайность в жизни... Случайность - корнями восходит к случке собак? Нет! Случай - безумие с луча лунного... Или: случай - слушай чаянность... Престань, доморощенный лексиколог! Твое дело - пила, смычок. Но ведь и смычок - смыкает... Сомкнутые губы - тайна. Сползаешь с ума? Больше не пьешь.

Так вот, не зайди он по пути к автобусной остановке на почту (вдруг от мамы и сестры письмо?), он бы не встретил никогда ту самую задаваку. И скорее всего, через день-два забыл бы о ней. Сколько можно?..

Но он забрел на почту, здесь у него имелся, как нынче у многих, свой абонементный ящик - в подъездах все жестяные ящички грубо вскрыты, пацаны воруют газеты и письма, а то и просто поджигают (если замочек не отпереть). Андрей открыл дверь в пахнущее расплавленным сургучом почтовое отделение - и увидел в двух шагах: намалеванная маленькая женщина беспокойно роется в открытом отсеке номер 8432. Она в слезах. Вот это да! Заревана. Впрочем, быстро поморгав, вынула красочные журналы, длинные конверты и, сложив в большую кожаную сумку с синими камушками, вышла.

Сегодня она была еще более нарядна, чем обычно, - в розовом и кремовом, вся - как торт. И духи, духи всех стран мира... Но почему плакала?! Не дали на уши золотые сережки повесить? Или ноздрю просверлить не разрешили - сейчас молодежь и в носу украшения носит...

Андрей выскользнул вслед за ней - красотка медленно ( может, нарочито медленно? Но она, кажется, не заметила Андрея?) направлялась в сторону краснокирпичного с арками дома. Медленно, но и не глядя по сторонам - опустив голову - прямо монашенка. Но если ты не хочешь ни с кем говорить, пошла вон. Купили тебя с потрохами - и живи.

Однако ноги Андрея сами несли его в ту же сторону - за юной дамой. Вот и подъезд ее. Шаг. Еще шаг. Нажала на кнопки и - исчезла, словно впиталась, как алый дымок в эти алые стены. Новые времена - новые герои. Почему-то полюбили именно этот, так называемый кремлевский кирпич. Но если все так хорошо, почему она ревела?

Во дворе на кривых железных качелях качаются девочки в раздуваемых на ветру юбчонках. Они тоже, как взрослые, в клипсах, кольцах, браслетах. Маленькие мальчишки стреляют из автоматов, валяясь за бревнышками, - стоявший здесь некогда терем разломан. Ничего не жалко богатеньким детям. Надо - родители завтра новый терем закажут. Так что же эта-то юная женщина тут делает?! Может, уборщицей работает, как Золушка? Удочерили - и давай, трудись. Да, да, конечно. Так и есть. А что женщина - сделали и женщиной...

Вдруг Андрей вспомнил - она отпирала абонементный ящик. Надо хоть узнать фамилию. Сердясь на себя (зачем, зачем тебе это?!), вернулся на почту.