Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)

Преодолевая неловкость и смущение, вызвала его коттедж. Никакого ответа. Пенаты заладили одно: Никифора Яркового дома нет. Куда же он подевался? Возможно, все-таки сбежал. Это почему-то обидело и опечалило Веру. Завтракала без всякого аппетита, обдумывая, что случилось. Ну хорошо, Клара, игнорирование… Но мог же он хоть что-то сказать! А то ведь даже не попрощался. Горько, бесцельно бродила Вера по комнате, не находя себе места. Эх, Ник… Конечно же, если она захочет, отыщет его хотя бы по радиомаяку. Но удобно ли навязываться? Разве если он попадет в беду…

Вера поймала себя на мысли, что желает Нику какого-нибудь бедствия, ну, конечно, не очень серьезного, а такого, чтобы именно она могла ему помочь. Ей стало сперва неловко, что так подумала, а потом смешно: ребячество! Все-таки в пятнадцать лет пора быть немножко серьезнее…

«Клара — вот кто сейчас нужен! Она, только она может предотвратить несчастье…» Вера попыталась вызвать подругу, но так и не смогла ее найти.

На следующее утро даже зарядку не делала: в таком была подавленном состоянии. Настороженно прислушивалась к тишине. Бросилась к аппарату, когда ее вызвали на связь. Пока добежала до розового зала, чего только не передумала. Вот ведь как: она обиделась, а он вызывает, не забыл про нее. Эх, Ник, Ник…

С экрана смотрела на нее Клара.

— Что с тобой, Вера, ты чем-то обеспокоена, встревожена?

— Ничего, это так… Я надеялась… Вернее, не надеялась. Ах, Клара, почему ты так долго не отзывалась? Здесь такое!

— Неужели ты, Вера, не догадываешься, что эти события меня нисколько не интересуют?

Вера почувствовала в этих словах какую-то отчужденность. Раньше интересы подруг были общими, а теперь… Как быстро меняются люди! Ну что ж, если ее не интересует, что произошло. Вера ей и не скажет.

Пауза затягивалась, и Клара, может быть, для того чтобы сгладить ощущение неловкости, затараторила быстро-быстро, ни о чем не спрашивая:

— Я здесь сразу окунулась в работу. Знаешь, только так ощущаешь полноту жизни. За прозрачными стенами нашей станции метет ужасная метель, и, хотя в помещении двадцать один градус тепла, посмотришь на эту бурю и вздрогнешь. Стены можно сделать непрозрачными, потому что в конце концов это отрицательно действует на нервную систему: рецепторы кожи воспринимают тепло, а зрение подает сигналы, оповещающие о лютом холоде. Лето, из которого я недавно уехала, кажется сном, волшебной сказкой. Зеленые деревья, травы, веселые ручьи, теплый ветер, дождь. А мы хоть и на льду, а катаемся на коньках под искусственным пластиковым небом. Приезжай, Вера, хоть часть отпуска проведешь здесь. Побродим по ледяным туннелям — впечатление ни с чем не сравнимое. Теперь мы на месте проверяем данные целой сети манометров, потому что в последнее время происходит здесь что-то необычайное — напряжение магнитного поля то усиливается, то ослабевает, и тенденция — именно к ослаблению. Есть над чем поразмыслить нашим теоретикам…

«А у Ника ведь свой взгляд на это! — едва не вырвалось у Веры. — Нет-нет, не буду ей о нем…»

— Определено несколько направлений, но, кажется, самое перспективное давно известно: теория синхронности геомагнитных явлений с активностью Солнца. Да это тебя, наверно, не интересует…

— Почему же? Теория синхронности — это очень перспективно. Я рада, что ты увлеклась работой.

— Есть у меня и другие увлечения! — подмигнула Клара. — В дороге я познакомилась с одним… Ураносом.

Вера удивилась:

— С каким Ураносом?

— Да это так я его прозвала за участие в экспедиции на Уран. Сейчас он работает на Луне, часто переговаривается со мной.

Клара, рассказав о своем зеленоволосом попутчике, вспомнила о его Модели истории человечества. Постепенно Вера почувствовала, что разговаривает с той самой Кларой, которую знала раньше. Почти с той же. Потому что какая-то кошка между ними все-таки уже пробежала. Вера подумала с завистью: и Ник ею очарован, и, наверно, этот Уранос…

После того как погас экран, подошла к зеркалу. Из-под густых ресниц сверкнули на нее синие, с темным оттенком глаза, дрогнули розовые губы. Игриво выставила ногу. Нахмурила брови:

— Глупцы! Ослепли, что ли? Ну ничего, время у меня есть… А тебя, Ник, я просто вынуждена найти, ты ведь не знаешь последних новостей, касающихся поведения магнитного поля!

Никифору захотелось есть. Он смотрел во все стороны, но не видел ничего съестного — густой лес если что и имел, то не выставлял напоказ. Деревья стояли совершенно равнодушные к переживаниям Никифора. Дубы дремали на солнцепеке, осина прислушивалась к чему-то, время от времени пошевеливая зеленовато-белой листвой, березы купались в голубизне неба и прямо-таки сияли от удовольствия. Стояла тишина, первозданная тишина, едва задеваемая пунктиром птичьих голосов. Слушал бы ее, бродил бы по ней, как по воде, но хотелось есть. Спасаясь от цивилизации, Никифор как-то не подумал о еде, потому что с проблемой питания никогда до сих пор не сталкивался. А теперь… Что же теперь? Неужели капитулировать перед этими брикетами и пакетами, которые дышат на тебя жареным или дразнят твое обоняние запахом дыни или огурца? Нажми кнопку — и все в порядке. Культурно, вкусно, питательно, и главное — легко, нажми только кнопку. А здесь, в лесу, кнопки нет. Юноша оглянулся и вздохнул: нет и нет! Ну и что? Все равно он не пойдет на поклон к этим кнопкам! Разве человечество?! не вышло из лесов? Смогли ведь наши пращуры выжить. И не просто выжить, а развиваться и усовершенствоваться. Ведь тот далекий путь, который привел современного человека к кнопкам, начинался именно в девственных лесах, на берегах рек и озер…

Эта спасительная мысль придала Нику бодрости. Он встал, потянулся до хруста в суставах, сгоняя с себя сонливость. Не все потеряно! Он будет Первым Охотником, Первым Рыбаком, Первым Собирателем Плодов! Наконец, это же просто интересно, оригинально — вернуться в лоно природы и слиться с нею в гармоническом единстве!..

Отправился на поиски пищи. Из-за кустов соблазняюще блеснул иллюминатором «Электрон» — мостик к цивилизации. Никифор не остановился: стоит только нажать на кнопку… Но уже само по себе воспоминание о кнопке погнало его от аппарата прочь. И чем сильнее тянуло его возвратиться к цивилизованному образу жизни, тем быстрее шагал он в лесные пущи. Пройдя с полкилометра, наткнулся на стену густой лозы. Пробраться сквозь нее не было никакой возможности. Пошел в обход. Наконец лоза осталась в стороне, зазеленела молодая трава-мурава, а за нею ударила лазурью вода. Озерца оказались на редкость красивые: ну ни дать ни взять — осколки огромного зеркала, разбросанные в траве, но Никифору было не до того. Прозрачную воду буквально пронизывали темные спинки рыб вот что он заметил! Какая это рыба — карась, или окунь, или, может быть, щука, он не знал, да и зачем ему было это знать? Главное — пища! Калорийная!