Пол Андерсон - Психотехническая лига

— С чего ты взял, что вернешься домой? — спросила Фаустина. В ухмылке Фаустины сквозила ненависть.

— Остынь! — повторил Мердок. Потом обратился к Тревельяну: — Я надеялся, что ты приземлишься, и я не ошибся. Я помахал перед тобой красной тряпкой, разве не так? Видишь ли, я знал, что у тебя корабль гораздо слабее моего. И вот ты в моих руках.

— И что вы сделаете со мной? — спросил координатор.

— Ну… э-э… должен признаться, кое-кто из моих людей… э-э… жаждет крови, — ответил Мердок. — Но я не вижу смысла в твоем убийстве. Мне бы этого не хотелось. Для корди ты славный малый. И на Земле не имеют ни малейшего представления, куда мы направились. Я не собираюсь возвращаться туда — все мои дела уже улажены. И если меня впоследствии спросят о тебе, я… э-э… отвечу, что и ведать не ведал, что ты преследуешь меня. Наверное, с тобой случилась какая-нибудь беда, и я очень сожалею. Возможно, я даже воспользуюсь твои ботом, чтобы пустить корди по ложному следу.

Его маска притворной застенчивости отпала. Он сиял.

— Вот что я тебе скажу, Майк, — продолжил он. — Где-нибудь в океане найдем тебе остров, оставим инструменты, запасы продовольствия и покажем, какие растения можно употреблять в пищу. Считается, что вы, корди, — философы. Что ж, времени для размышлений у тебя будет достаточно. Я даже попытаюсь найти тебе женщину. А потом сам отвезу тебя в космопорт, который мы построим. Ну как, это честное предложение?

Тревельян вдохнул полной грудью, решимость крепла в нем.

— Вот что я понял. Вы что, всерьез собираетесь забросить меня на необитаемый остров, чтобы я не смог сообщить об этом деле?

— Тебе еще повезло, — заметила Фаустина. — Но раз уж у Хуана такое мягкое сердце, то да, собираемся.

— Вы осознаете, что ваши действия являются серьезными нарушениями прав личности? — спросил Тревельян. — Вы осознаете, что вмешиваетесь в действия офицера Союза, находящегося при исполнении своих обязанностей?

Мердок побагровел.

— К черту твои обязанности!

— Я требую позволить мне вернуться на мой корабль и беспрепятственно взлететь с планеты.

Фаустина фыркнула.

— Вы не согласны? — спросил Тревельян и стал ждать в тишине, нарушаемой лишь шепотом ветра.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Теперь я могу показать при зондировании мозга, что вы виновны в попытке совершения преступления, чтобы оправдать ваш арест. Вы пойдете со мной добровольно?

— Ты в своем уме? — воскликнул Мердок.

— Ваше сопротивление аресту, — добавил Тревельян, — вынуждает меня применить силу.

Охранники, невнятно выругавшись, потянулись к бластерам. Фаустина зашипела. Мердок тоже достал оружие.

Тревельян, с показным спокойствием скрестив руки на груди, сказал:

— Если бы моя Служба не уважала ваших прав, то грош цена была бы такой цивилизации. И у самой цивилизации есть права. Я признаю, что отвлекал вас от своего напарника, — он услышал приглушенные проклятия, — но едва ли вы можете сказать, что я завлек вас в западню. Он здесь, под крышей одного из зданий, на грависанях, приводимых в движение аккумулятором, вооруженный несколькими ракетами с ядерными боеголовками. Если вы не сдадитесь, он уничтожит вас.

Он не обращал внимания на крики охранников. Он не отрывал взгляда от их предводителей.

Мердок достал передатчик из кармана пиджака и отдал приказ тем, кто оставался на борту „Кампесино“.

— Ну-ка, покажи им, что ты здесь, Дымокур, — сказал Тревельян.

Никто не увидел, откуда вылетела торпеда. Все произошло слишком быстро. В одно мгновение высоко в небе вспыхнул ослепительный адский огонь. Ударная волна, хотя и ослабленная расстоянием, едва не сбила их с ног, отдавшись звоном в ушах. Кости запрыгали перед храмом.

— Чересчур близко, — заметил Тревельян. Тело его дрожало. Во рту пересохло. Где-то в глубине сознания он решил, что это неадекватная реакция. „Надо лучше тренироваться“. Впрочем, разум его оставался спокойным, а в голосе звучали стальные нотки»: — Нам потребуются антирадиационные прививки. Думаю, что ты, Хуан, согласишься, что следующий выстрел может прийтись прямо сюда, а потом мой приятель-реардонит без труда разделается с вашими наблюдателями.

— Ты тоже умрешь, — простонал Мердок.

— Я не хочу умирать, — произнес Тревельян, — но на карту поставлено нечто большее, чем мои желания.

Фаустина выскользнула из-за Мердока, выхватила бластер из его кобуры, кинулась к Тревельяну и приставила дуло к его животу.

— О-о-о! — Корди поперхнулся. «Я ведь не считаю себя героем, верно? — мелькнуло в голове. — Но что, кроме своего мужества, могли противопоставить жители этой планеты бессмысленному гневу небес, низвергшемуся на них».

— Я сама убью тебя! — закричала женщина.

Тревельян знал приемы, как выбить оружие из ее рук.

Но другие набросились бы на него. Встретив взгляд ее глаз, наполненных слезами, он спросил:

— И тогда уже ничто не помешает моему напарнику уничтожить вас.

Мердок вырвал бластер из рук Фаустины. Она попыталась вцепиться в него, но он ударом руки сбил ее с ног. Он задыхался, пот ручьями стекал с его лица и капал на землю.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

— Если ты что-нибудь знаешь о реардонитах, — начал Тревельян и увидел кивок Мердока, — то должен понимать, что Дымокур без зазрения совести уничтожит меня вместе с вами. Но он согласен, что это нежелательный исход. Так же, как и разрушение этой прекрасной площади. Давайте найдем более приемлемое решение.

— Я же спросил тебя, чего ты хочешь, дьявол?

— Вернуться на свой корабль. Дымокур будет следить за мной по радио. При малейшем подозрении он откроет огонь. Сами видите, в худшем случае ему придется уничтожить оба звездолета, надеясь при этом, что когда-нибудь эту планету откроет кто-нибудь еще, уважающий память ее мертвых. Затем я поднимусь над городом и тут же приземлюсь, чтобы забрать Дымокура, причем так быстро, что вы не сможете мне помешать. Но можете не бояться, я не причиню вам вреда. Взлетев раньше и имея более быстроходное судно, я достигну пограничных планет быстрее и объявлю запрет на заселение Доброй Удачи. И никто не последует за вами, узнав, что вскоре в небе появятся военные крейсеры. Я советую вам найти скромное место и затаиться.

Раз за разом Мердок ударял кулаком в открытую ладонь. Минуту он выглядел постаревшим и опустошенным. Затем к нему вернулось прежняя жизнерадостность.

— Ладно, Майк, ты победил, — сказал он. — Я лично проведу тебя к твоему борту. — Он протянул Тревельяну свой бластер. Тот взял его.

Фаустина привстала. На ее щеке появился синяк там, куда попал кулак ее любовника. Она смотрела на них, сквозь слезы и спутанные локоны, превратившись в маленькую озадаченную избитую девочку.