Василий Спринский - Я - дорога

Василий СПРИНСКИЙ

Я - ДОРОГА...

Это - только одно из моих имен, данных мне людьми. Но что такое эти имена? Жалкие колебания воздуха, или замысловатые насекомые букв их письменности - всего лишь отражения моей истинной сущности, всеобъемлющей и вечной. Отражения - но одновременно и неотъемлемые части Меня, ибо целое складывается из самых мелких и на первый взгляд абсолютно ничтожных частичек.

Я - не просто дорога, я сплав всех путей, безразлично, длинных или коротких, ведущих все существующее к различным целям, и в конечном счете к Итогу, чье имя также только лишь частично раскрывает его истинную суть.

Я могу выглядеть как громадное благоустроенное шоссе, и как звериная тропа в дебрях непроходимых джунглей. Я - направление солнечного луча, вырвавшегося из пылающих звездных недр на просторы Вселенной и канал для яда в змеином зубе. Я - воля множества людей, избирающих для себя великого вождя и кривой разряд молнии в вечерних тучах. Я огненный столб вулканического извержения и спиральная бороздка на пластинке, хранящая голос давно умершего человека. Я - электрический ток, пробегающий по телу связанного человека, что сидит на неудобном стуле и чистый экран монитора с одиноко мигающей черточкой курсора. Я - русло полноводной реки и мост через эту реку. Я линяющая кошачья шерсть и орбита, по которой планеты движутся вокруг своих звезд, а те в свою очередь, увлекаемые силой всемирного тяготения, несутся вместе с галактиками и шаровыми скоплениями прочь от неведомой точки Большого Взрыва.

Я - Дорога.

Бесчисленные части мои пронизывают собой Вселенную, не давая ей превратиться в скопление одиноких элементарных частиц, связывая их собой в один непредставимо громадный организм Мироздания. И даже сами частицы в глубине своей тоже являются мной - реликтовыми одномерными суперструнами, свернутыми в чудовищно плотные клубки, обладающие немыслимой силой.

Я - Одна-Во-Всем и Все-В-Одном. Некоторые, ограниченные умы могут сказать, что это слишком скучно - в течении Вечности находиться наедине с самим собой.

Они неправы.

Ведь я в любой момент могу стать любой из своих частей, взаимодействуя с ними, рождая их, и погибая вместе с ними, напиваясь с ними в придорожных барах и рассказывая им истории из своей жизни, случившиеся в разных мирах и состояниях души, продавая им эти рассказы и получая за них когда - приличное вознаграждение, а когда и благодарственный храп внимающих мне слушателей.

Вот одна из этих историй...

Ехал аптекарь на белом коне

По делу, и как ни странно,

Дьявол припомнил друга: Смерть

В Откровениях Иоанна.

Колридж "Мысли дьявола"

1. ЖЕРТВА

Ночь. Ветреная осенняя ночь. Узкая полоска шоссе, вцепившегося в крутую скалу, чья вершина, скрытая во тьме, казалось пытается соскрести с неба редкие пятна звезд, а подножие яростно гложут океанские волны.

Шоссе вжалось в отвесный базальт в каком-то десятке метров над так называемым уровнем моря. Правда, всей злобной мощи океана не хватает на то, чтобы волны захлестнули узкую полоску асфальта, но соленые брызги, поднятые ветром с гребней разбивающихся о скалы волн, сыплются дождем на шоссе и на спину человека, бессильно склонившегося над открытым капотом старенького "фольксвагена".

Алан Дост промок и замерз до такой степени, когда ненависть к заглохшему двигателю и самому себе уступает место тихой покорности судьбе, и только где-то в глубине что-то тихо повторяет "Господи, ну почему именно я и именно здесь?" Да, разумеется, некого, кроме самого себя винить в том, что тебе захотелось в одиночку проехаться лунной ночью по старой дороге над бушующим морем. Да, романтика... но она хороша когда тебе двадцать, а не вдвое больше. И что теперь? В море, конечно, не смоет, но и шансов на то, что кто-то, еще более сумасшедший чем он, появится за полночь на этом шоссе, практически нет. Новый туннель пронзает теперь гору, соединяя его родной город с курортным районом широким удобным шоссе, сокращая расстояние чуть ли не вдвое по сравнению с этой дорогой, огибающей ту же гору вокруг.

Садится аккумулятор. Черт, и зачем переноска жрет столько энергии? Что же это может быть? Стартер крутится, свечи вроде в порядке... может, все-таки насос? ЧЕРТОВЫ ВОЛНЫ!!! Эдак зальет всю машину, и тогда я уж точно останусь тут ночевать. Хорошо еще, что одел пальто. Обогрева никакого, весь мокрый, так и загнуться недолго. Господи, ну почему именно со мной такое?! Ладно, хватит, еще десяток качков, может это все-таки насос... спасибо, хоть луна есть, вообще ничего не разглядел бы без лампы. Так, а это что? Неужели... Хвала тебе, Господи, что кроме меня еще есть на свете идиоты, способные на ночные прогулки!

В километре за спиной Алана скала изгибалась небольшой дугой, образуя внизу слабое подобие бухточки, и там, действительно, следуя за изгибами шоссе то гасли, то вновь разгорались яркие огни фар. Машина двигалась довольно быстро, очевидно водитель хорошо знал все повороты извилистой трассы. Рев моря поглощал все посторонние шумы - мотора совершенно не было слышно. Алан поспешно включил аварийную сигнализацию, и выйдя на середину дороги, прямо под слепящие потоки света, принялся размахивать руками над головой, моля бога, чтобы водитель не проехал мимо.

Видимо его молитвы были услышаны. Автомобиль тормозил. Стена света от его фар практически ослепила Алана. За этим светом он не различал даже контуров остановившейся машины, но это было совершенно неважно. Главное, его заметили, а значит окажут хоть какую-то помощь.

Очередная волна разбилась о скалу, холодные брызги вновь промочили брюки и пальто Алана, и осыпались дождем самоцветов на шоссе и на стекла спортивного "понтиака", белого, как снежная буря.

Боковое стекло неслышно скользнуло вниз. Молодой, лет 25 парень в зеркальных очках взглянул на слегка опешившего Алана.

- Какие-то проблемы? - поинтересовался водитель.

Алан Дост постепенно приходил в себя. Нет, не то, чтобы... но все-таки достаточно необычно, чтобы такая машина ездила ночью по этому шоссе, и уж тем более, остановилась на его просьбу. Такие машины, сколько помнил себя Алан, довольно редко появлялись в этих краях, проносясь по улицам точно призрак, скрывая за тонированными стеклами водителя и его спутников. Эти машины были уделом лишь весьма состоятельных людей, которых мало интересовала окружающая жизнь.

Но, несмотря на это, сидевший за рулем парень позволил себе поинтересоваться его проблемой, и этот шанс нельзя было упускать.

Ветер бросил на них очередную порцию водяной пыли. Мельчайшие капельки покрыли радужными точками зеркальные линзы очков водителя. Уголки губ его дрогнули и поползли вверх. Казалось, он наслаждался новой ситуацией, с интересом рассматривая неуверенно мявшегося неудачника.