Василий Спринский - Покинутый и чужак

Василий СПРИНСКИЙ

ПОКИНУТЫЙ И ЧУЖАК

Желтая лента реки неспешно вытекает из тонкой щели горизонта. Скалы древних зданий бессмысленно таращатся в ее мутную глубину. Гранит и бетон набережных осыпаются вниз серой мертвой пылью, добавляя реке строительного материала для дна и берегов. Уровень ее, долго остававшийся неизменным, с течением времени незаметно растет. Грязные волны уже омывают лапы прозрачных сфинксов, царственно разлегшихся на нефритовых парапетах, когда-то находившихся высоко над водой. Через какое-то время грандиозные статуи окончательно исчезнут под неумолимой властью прибывающей воды, но пока еще величие их сильнее стихии.

На крыше одного из самых высоких зданий пребывает младший брат каменных сфинксов.

Белый кот - единственное живое существо в спящем городе. Кот медленно идет по периметру крыши. Пыль и песок, принесенные ветром из пустыне, окружающей город, ведут неслышную запись его шагов.

Старый город уснувшим чудовищем разлегся под его лапами. Зеленые глаза кота вмещают в себя весь окружающий мир.

Мир невелик.

Тысяча-другая зданий в несколько десятков этажей с бессмысленным упорством продолжают сопротивляться неумолимому времени. Стекла их окон, некогда прозрачные, покрыты теперь слоем пыли, изредка смываемой случайно заблудившимся в пустыне дождем. Тот же слой пыли лежит и внутри зданий, в покинутых комнатах и коридорах, на причудливых дворцовых статуях и в закоулках трущоб, ибо нет никого, кто способен потревожить ее сонное спокойствие.

В городе стоит сухая, сонная жара. Асфальтовые реки медленно текут по дну глубоких каньонов-кварталов. Когда-нибудь их источник иссякнет и покажется дно, скрывавшееся под слоем битума, несущего с собой мелкий щебень и песок.

Белый кот смотрит вниз, встав над обрывом взгроможденной людьми искусственной скалы, изъеденной правильными рядами окон-пещер. Взгляд кота скользит по лежащим внизу крышам, по развалинам, не выдержавшим невидимого состязания с Вечностью.

Вдали виднеются зазубренные минареты разрушающихся заводских труб, обгрызенные непрекращающимися ветрами, что приносятся из пустыни.

У подножия этого храма машин и металла еще видны кое-где плети ржавых рельс, некогда связывавшие этот город с другими, подобными ему. Рельсы, засыпанные битым кирпичом, занесенные песком тянутся к самому горизонту, стягивая стальным ремнем талию пустыни.

Город - пряжка на этом ремне. Узор ее странен и причудлив, нечто непристойное проскальзывает в чертах медленно разлагающегося организма из стекла металла и бетона. Сухой воздух пустыни долго хранил его мумию. Хранил, пока в покинутый город не вернулись желтые воды реки, ставшей ядом для его мертвых камней.

Белый кот прибыл сюда по реке. Где-то за горизонтом она подхватила кусок деревянного моста, на котором находился маленький хищный пассажир из страны живых. Опустевший город удивленно прислушивался к почти забытым ощущениям живого существа, касавшегося его тротуаров.

Город медленно выплывает из летаргического сна. Присутствие жизни заставляет его вспомнить, кто он такой.

Воспоминания мучительны.

Город отверг своих обитателей. Оживающая память подсказала ему Начало.

Однажды, в глубокой подземной пещере на его окраине зародилось Нечто. Как-то Оно было связано с теми, кто помог городу подняться вверх из каменистой почвы пустыни. Это Нечто не было похоже на его прежних обитателей. Осторожно, но вместе с тем настойчиво, Оно расширялось, заполняя постепенно все подземные пустоты города, а затем в какой-то момент город ПОЧУВСТВОВАЛ себя.

Это не было Жизнью его обитателей. Не было и силой, приводящей в действие построенные ими машины, не походило на ветер, ливни и подземные толчки, но одновременно являлось всем этим одновременно. Всем - и еще чем-то большим, для чего у города не было ни слов ни образов.

Именно тогда мягкая водянистая плоть населявших его существ превратилась в страшную болезнь. Люди, птицы, животные, даже трава и деревья не могли более существовать вместе с каменным лесом. Город хотел остаться наедине с собой.

И выбор был сделан. Жизнь ушла, предоставив бетонного монстра самому себе. Так было лучше для обеих сторон.

Неизвестно сколько лет длилось это противостояние. Город впал в блаженную спячку, в надежде на отдых.

Но с течением лет становилось ясно, что и этот сон не может принести ему удовлетворения. Не хватало еще чего-то для окончательного утоления тайного желания, скрытого даже от его собственного сознания.

Возможно, это как-то было связано с уходом Живых.

Город успел отвыкнуть от Жизни, создавшей его. И вот теперь, спустя столько времени одна из ее частиц вновь проникла на некогда запретную для нее территорию.

Он настороженно следил за этой частицей. Он позволил ей прогуляться по крышам, наслаждаясь забытыми ощущениями живого существа, спокойно и безбоязненно прогуливающегося по его улицам, и в то же время опасаясь пробуждения в себе непонятного Нечто, заставившего его когда-то отказаться от Жизни.

Город смотрел на самого себя глазами случайного пришельца. Забытый, покинутый, разрушающийся, но не могущий умереть окончательно и бесповоротно до тех пор, пока последние башни не осыплются тончайшей пылью, которую унесет ветер. Но до этого пройдет еще очень и очень много времени. И в течении этого времени он не увидит на своих улицах ничего Живого. Лишь случайные гости, подобные этому коту.

До сих пор город не задумывался над этим. Изгнав людей, он получил лишь часть желаемого. Прошедшие века - ничто по сравнению с той вечностью, что предстоит ему пережить до момента окончательного разрушения. Люди, умеющие строить на века, могли бы конечно помочь ему сократить этот срок, разрушив его, но видимо им это не было нужно. Город устраивал их именно в виде разлагающегося трупа, оставленного в качестве памяти для потомков, трупа, к которому никто не смеет приблизиться.

Даже полуразрушенные города привлекали людей, что приходили туда в поисках забытых сокровищ или потерянных документов. Они, но только не этот город. Судьба его - быть забытым всеми местом, куда никто не войдет до скончания веков. Жизнь упорно игнорировала его, того, кто сам отказался от нее первым.

Кот, появившийся в городе волею желтой реки, не был человеком. Однако, он был живым. Первым живым существом, появившимся здесь за громадный промежуток времени. Пройдя сквозь невидимый барьер страха и отторжения, он сумел нарушить вынужденный многовековой покой ожидания города, больше всего на свете желавшего умереть и не способного сделать этого сам, без помощи Живых.