Александр Пересвет - Война во времени

Зубы внушали уважение…

Саша тоже приопустил своё оружие и несмело улыбнулся в ответ.

Напряжение вроде бы чуточку разрядилось.

Алина вскочила на ноги и встала рядом с мальчиком.

— Смотрите, — протянула она вперёд свои открытые ладошки. — У нас ничего нет. Мы к вам попали случайно и не желаем зла. Мы очень хотим домой, и у нас раненый друг… — она показала на Антона.

Все четверо проследили за рукой, но промолчали. Хотя выслушали её слова, казалось, с вниманием.

С неким даже напряжённым вниманием.

Потом один из них, тот, что улыбнулся, протянул руку вперёд и указал на челюсть динозавра, которую Саша, не зная, куда деть перед тем, как освободить одну руку для камня, попросту надел на себя. Теперь она сидела у него на плечах, словно некий сказочный воротник короля.

Гусю от некоего элемента хвастовства не могла избавить даже теперешняя опасная ситуация.

Он выпрямился и гордо объявил:

— Да динозавр обыкновенный! Я его завалил! Да ничего особенного, — скромность, которая его распирала, была сильно паче гордости. — Ерунда. Мы там с Антохой ещё троих побольше уконтропупили…

Одного, того неудавшегося «альпиниста», он, конечно, приписал. Тот сам неудачно решил с горочки спуститься. Но теперь это было непринципиально…

К тому же мужики всё равно ничего не понимали. Старший ещё раз показал на трофей и снова совсем по-человечески вопросительно мотнул головой.

Саша сообразил всё быстро.

Он показал на себя, Алину и Антона и, присев на корточки, изобразил, будто они сидят возле костра. Потом подскочил, отошёл в сторону, снял с шеи челюсть, выставил её перед собой, состроил зверскую рожу и зарычал. Затем показал, будто подкрадывается.

Было так похоже, что по спине Алины пробежали мурашки.

Сашка прыгнул!

Челюсть, поднятая им теперь над головой, казалось, клацнула зубами. А тень от гигантских зубов метнулась по стенам так страшно, что собеседники даже чуть отпрянули. В глубине пещеры кто-то пискнул.

Это было до жути артистично… и до жути знакомо…

Саша указал на лежащего Антона и изобразил, как зверь терзает его спину когтями. Лапа с когтями, валявшаяся рядом, была продемонстрирована тоже.

На сей раз мужики очень внимательно посмотрели на антоновы раны. Предводитель их — тот, первый, что их встретил, что-то произнёс.

А Саша уже показывал дальше. Он встал в ту же стойку, что тогда в лесу, точно так же взял своё копьё наперевес в обе руки. И затем, крутанувшись, как в тот раз, нанёс удар воображаемому зверю.

Прервался, выпрямился, показал на своём боку, куда сумел вонзить оружие тогда. Приставил копьё к своему боку — причём слушатели отчего-то заволновались, запереглядывались и что-то кратко пробурчали — и повалился на пол, изображая теперь раненого динозавра. Уже лёжа на полу, снова очень похоже задёргал ногами — точно как ящер! — и жалобно заверещал.

И уронил голову, вроде бы умерев.

Затем встал и после некоторой паузы произнёс:

— Вот они — свидетели, — и показал на Алину и Антона.

Аплодисментов не было.

Слушатели некоторое время ещё смотрели на него со странным выражением на лицах. Затем старший просительным жестом протянул руку к Сашкиному копью.

Тот, поколебавшись, протянул оружие вперёд.

Но мужик брать его не стал, только чуть наклонил поближе к своим товарищам.

На копье явственно были видны застывшие бурые потёки.

Да, в общем, и сам Саша был ещё в динозавровой крови. Никаким Гусей он уже не выглядел — настоящий, хоть и маленького роста, воин-победитель.

Алина вдруг ощутила прилив гордости за своего мальчишку…

Мужики окончательно опустили копья и смотрели теперь на мальчика со странной смесью почтения и опасения на грубых лицах.

Старший снова что-то сказал. Один из воинов так же коротко ответил. Другой что-то крикнул, обернувшись назад, в глубь пещеры.

Четвёртый молчал, всё с тем же странным выражением на лице оглядывая поочерёдно всех троих ребят.

Из темноты к ним медленно и словно бы даже боязливо приблизились ещё четыре фигуры.

Одна была ростом поменьше прочих — явно ребёнок. Другие, когда подошли поближе, оказались женщинами. Гораздо менее волосатыми, чем эти мужики, и с сисечками, указывавшими на половую принадлежность. Алина даже испытала что-то вроде мимолётного ощущения стыда перед Гусей…

Ростом все они были едва ли намного выше ребят. Да и мужики, если приглядеться, теперь уже не казались такими гигантами. Великанами их делали мощные связки мышц под волосатой кожей, громадные мускулы спины и плеч, сильные длинные руки.

Ну, и лица. Не учительница пения в их школе, явно…

Одна из женщин, постарше, наклонилась над Антоном, внимательно разглядывая его спину. Потом сказала что-то девочке. Та метнулась назад, в темноту, и вернулась уже с кожаной баклажкой в руках.

Женщина осторожно начала промывать антоновы раны. По крайней мере в двух местах было видно, что разрывы доходят до самой кости. Алине подурнело.

Антон несколько раз дёрнулся от боли, видимо, придя ненадолго в сознание. Затем снова затих.

Девочка, повинуясь новому приказу, принесла ещё одну корчажку и мешочек.

Женщина что-то отобрала из содержимого и начала колдовать над Антоном. Причём колдовать в самом прямом смысле — что-то бормотать, подвывать, снова бормотать, петь, делая в это время быструю работу руками.

Хотя речь шла об их друге, ни Алине, ни Саше вмешиваться не хотелось. От пожилой дамы исходило что-то, внушающее полную к ней доверенность. И ещё чувствовалось, что она в своём деле — мастерица…

Единственное, что заставило Алину забеспокоиться, это соображение о гигиене, когда женщина начала пережёвывать во рту какие-то листочки и корешочки, а затем накладывать полученную жвачку на раны мальчика. Но когда-то внушённые мамой правила показались такими далёкими и такими… учебными, что ли. До них ли здесь, на краю времени в неизвестно какой первобытной пещере…

Мужики серьёзно наблюдали за всеми манипуляциями, не делая никаких движений.

Сеанс первобытной медицины закончился тем, что женщина обильно покрыла спину Антона мазью из второй корчажки, с помощью другой женщины туго запеленала его в мягкую выделанную кожу и оставила пока лежать, как он был.

Все словно бы вздохнули…

А что теперь?

Алина ткнулась взглядом в их проклятый камень. Опять! Опять она про него забыла! И он снова лежал одинокий, покинутый, словно снова готовый исчезнуть!

Наклонившись, она быстро подхватила его и засунула поглубже в карман джинсов. Не забыла и удостовериться, не дыряв ли карман. Как только Антон придёт в себя, этот волшебный камень им ещё очень пригодится!

Старший — наверное, его можно было называть вождём — сделал ребятам приглашающий жест. Звал к костру, что тепло шевелился в центре пещеры.