Вячеслав Лавров - Встречи на болоте

Я забрал Тётькатю от соседей и отвёл её к Митьке, у которого и сам собирался временно обосноваться после его радушного приглашения.

Она попыталась сразу хлопотать по хозяйству, но через несколько минут опустилась на диван, как будто у неё кончился завод, который позволяет женщинам жить дольше своих мужей и помогать своим взрослым детям и внукам.

Я вызвал из города нашего шофёра, которого незадолго до этого люди Николаева не пустили в деревню, и отправил с ним Катю в Москву, пообещав выехать следом.

К их прибытию Тётькатя уже числилась нянечкой отделения, где находились Лена с малышом. А я, нагородив удивлённому шофёру о машине со спецсигналом, на которой мне удалось их обогнать, встречал её на пороге роддома.

Ничего не понимающая Катя покорно одела белый халат и дала отвести себя в палату. Моя задумка удалась: увидев Алёну и тихо сопящего малыша за перегородкой, Тётькатя преобразилась, как заяц в рекламе о батарейках. На глазах у неё выступили слёзы, она кинулась к кровати и поцеловала молодую маму. Потом подошла к перегородке и стала разглядывать малыша.

— Как назвали? — спросила она голосом прежней Кати, как будто и не было недавних событий, и не её дом стоял в развалинах.

— Саша, — не задумываясь, ответила Лена, а мне осталось только удивляться, что я до сих пор не знал имени собственного сына.

Узнав, что она в штате и может находится здесь сколько пожелает, Тётькатя просто расцвела и тут же стала искать приложения своей бурной энергии. Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы оторвать её от этого и отвести в нашу квартиру, снятую загодя около роддома. Там я вручил ей ключи, дал денег и попросил купить самое необходимое, ведь все наши вещи погибли вместе с домом. Они вместе с шофёром отправились по магазинам, а я занялся срочными делами.

В первую очередь я явился в фонд к Марку и рассказал ему о последних событиях. Он уже, похоже, привык к всему неординарныму происходящему вокруг заповедника, поэтому мой рассказ воспринял спокойно. Немножко поохав и поахав в нужных местах, исполнительный директор тут же переключился на деловой настрой.

— Шесть часов вечера, конечно, не самое лучшее время для начала дел, — сказал он озабоченно, — но попробовать можно.

Я тут же сообщил ему, сколько личных денег перевёл на его счёт, и попросил максимально ускорить строительство нового дома.

— Что ж, в приватном порядке, да ещё с таким количеством отпущенных средств выполнение задачи значительно облегчается, — повеселевшим голосом успокоил меня он, даже не спросив, откуда мне известны его личные банковские счета.

— Мне неинтересно, что там будет внутри, но внешне дом должен быть похож на прежний, — я положил перед ним диск с фотографиями тётькатиного дома, снятого с разных сторон (эти виды извлёк из моей памяти комб и перенёс на СD).

Марк Давыдович вставил его в компьютер и стал разглядывать снимки.

— Это даже облегчает задачу, — неожиданно сообщил он. — Можно купить и разобрать на части похожее строение, а потом собрать его на месте. Не будем терять время, я займусь этим, а вы — своими делами.

Фонд я покинул в слегка приподнятом настроении. Проблемы начали потихоньку рассасываться, но впереди ещё было решение главной задачи: обеспечение уверенности в завтрашнем дне. Мне было понятно, что эта задачка не имеет абсолютного решения, но и положение, в котором я оказался, терпеть больше было нельзя.

Приближался вечер — самое подходящее время для того, чтобы собраться с мыслями и попробовать разыскать источник моих бед. Верный своей новой привычке, я прыгнул в подземелье и стал раздеваться, чтобы залезть в бассейн с тёплой водой.

— Я знала, что ты сюда придёшь.

У меня уже появилась уверенность в собственной неуязвимости, но раздавшийся из полутёмного угла голос всколыхнул неискоренимый древний страх перед звуком из темноты. Резко впрыснутый в кровь адреналин заставил учащённо забиться сердце. А мозг, как огнём, охватила паника. Несмотря на то, что я узнал его, организм даже с помощью комба всё не мог никак успокоиться.

— Да что ж ты делаешь?! — воскликнул я возмущённо. — Такими шуточками ты отправишь меня к праотцам вернее всякого террориста.

— Ничего с тобой не будет, — спокойно ответила Пелка. — А для того, что тебе сейчас предстоит сделать, обязательно нужна взбудораженная нервная система.

— Для того, чтобы залечь в тёплую воду, мне как раз нужен покой, — возразил я, немного успокаиваясь.

— Что ты там не вылежишь? — в голосе ведьмы послышались недовольные нотки. — Сколько ты ещё геройствовать сможешь? А если в следующий раз не повезёт?

— А ты что, петушиное слово знаешь?

— Я много разных слов знаю, но по-настоящему помочь тебе может только лабиринт.

Такая мысль даже не приходила мне в голову. Но Пелка зря говорить не будет.

— Поясни, — попросил я, втайне надеясь получить рецепт от всех напастей, то и дело сваливающихся на мою голову.

— Вызывай лабиринт и смотри, что будет.

Такой незамысловатый совет разочаровал меня, но я понадеялся на её интуицию и приступил к знакомой процедуре.

Начал представлять стены с огненными надписями, но они никак не оживали в моём воображении. Тогда мои мысли перекинулись на зал с троном, и он явился мне. Но в этот раз, открыв глаза, я понял, почему этот плоский камешек назвали огненным троном.

Из-под его основания, по всему периметру камня уходили вверх лучи густо-розового цвета. Преломляясь в высоте, они отбрасывали блики на белую пелену, сверкавшую всеми оттенками спектра. А клубящиеся цветные клочки делали туман похожим на живое существо.

Если первый раз я воспринял всё сравнительно спокойно, то сейчас мной овладела непонятная робость. Возможно, причиной было буйство красок, сменившее спокойный белый цвет, а может быть то, что я на своей шкуре уже ощутил всю мощь лабиринта.

Но отступать мне было некуда — преодолев себя, я подошёл к трону и, не останавливаясь, прямо через лучи сел на него.

Приземлился я на своё любимое компьютерное кресло, даже слегка качавшийся левый подлокотник вызвал обычную мысль: — Надо бы подкрутить. Площадка под ногами размером примерно 2х2 метра тоже была покрыта знакомым мне линолеумом. Но на этом домашняя обстановка заканчивалась.

Сразу за краем островка привычной жизни начиналось мельтешение красок, среди которого иногда угадывались туманные картины, сменявшиеся с такой скоростью, что я не успевал вглядеться в них.

Когда прошла скованность от необычности обстановки, вернулась и способность рассуждать логически. И первая же мысль о том, что я пришёл сюда, чтобы распутать клубок интриг вокруг себя, вызвала новое явление: от меня в глубину красочной мешанины протянулся невидимый луч, угадываемый только по его границе, где пропало мельтешение и появилось слабо освещённое белое пятно. Оно отодвигалось всё дальше и дальше, но, нарушая все законы оптики, не менялось в размерах.