Юрий Тупицын - Инопланетянин (сборник)

— Не увлекайся! — резко прозвучал голос Джексона, Разом оборвавший и разрушивший радужные мечты. — Посмотрел и хватит. Клади на место!

Лоу глубоко вздохнул, точно пробуждаясь от глубокого Сна, и начал засовывать слиток в кожаный кармашек атташе-кейса, пальцы его подрагивали, а потому эта нехитрая операция удалась ему не сразу.

— Вы бы взяли по слиточку, — невинно предложил Кил Рой. — На память о нашей встрече. Я буду нем как рыба, честное слово!

— Помолчали бы о чести.

— Закрой свою грязную пасть!

Эти фразы были произнесены одновременно: первую суховато проговорил Джексон, вторую прорычал Лоу. Кил Рой легонько пожал плечами, как бы принося извинения и говоря — мое дело предложить, а уж вы решайте, как вам поступить удобнее и выгоднее. Джексон встал и оправил форму.

— Закрой чемоданчик, — обратился он к своему помощнику. — Закрой, закрой… Вот так. И не спускай глаз с этого… джентльмена.

Подойдя к телефону, Джексон еще раз оправил форму, откашлялся, а потом связно и четко доложил начальству об успешно проведенной операции и ее результатах. Если бы он внимательнее следил при этом за задержанным, то, видимо, заметил бы, как по лицу Кил Роя скользнула тень удовлетворения, точно случилось именно то, что он ожидал и чего хотел.

По ответным репликам Джексона можно было понять, что босс весьма доволен результатом операции и благодарит исполнителей. Получил Джексон и целый ряд конкретных приказаний, о деталях можно было лишь гадать, но о главном содержании догадаться было легко. Полицейским вместе с задержанным надлежало оставаться на месте, в номере, и ждать прибытия неких чинов, о которых Джексон говорил с несомненным почтением в голосе. Когда Кил Рой понял это, его лицо на секунду отразило непривычную озабоченность, а потом он начал действовать. Пока Джексон заканчивал телефонный разговор, а Лоу, прислушиваясь к нему одним ухом, любовно поглаживал кожаный бочок атташе-кейса, Кил Рой проделал что-то с пакетиком, спрятанным в правой ладони. По-видимому, он включил в пакетике некое пусковое устройство, в результате срабатывания которого в нем началась химическая реакция с выделением газа: пакетик разбух, вздулся и превратился в цилиндрическую пластиковую ампулу, а вернее — в спринцовку с наконечником. Как только Джексон положил телефонную трубку, Кил Рой задержал дыхание, сделал он это совершенно естественно и непринужденно, и начал постепенно, с нарастающей силой сжимать спринцовку-ампулу в ладони. Раздалось едва слышное шипение, на которое полицейские не обратили ровно никакого внимания, тем более что звук и вообще-то невозможно было расслышать из-за городского шума, уровень которого по всему «Тюдор-отелю» был высоким.

— Надеюсь, ты все понял? — не без самодовольства спросил инспектор у своего помощника. — Нам приказано…

Что было приказано, сообщить он не успел: по его лицу подобно ряби на поверхности воды, пробежали недоумение, беспокойство, нарастающая тревога. Глаза его расширились, рот дернулся и судорожно открылся, рука потянулась к горлу, но приостановилась на полпути, делая конвульсивные хватательные движения. Колени у Джексона подогнулись; цепляясь за воздух, он мягко повалился набок, дернулся раз-другой и затих. Лоу успел донельзя изумиться, но сказать ничего не успел. С ним произошло то же самое, что и с его шефом, за одним приятным исключением: он успокоился более комфортабельно — не на полу, а на постели.

Кил Рой воспринял происходящее как нечто само собой разумеющееся. Более того, не дожидаясь конца этой сцены и не обращая внимания на Лоу, который еще судорожно хватался рукой за драгоценный атташе-кейс, он сделал скованными руками несколько быстрых скользящих движений и снял наручники. Именно снял, вовсе не открывая браслетов, снял изящно и непринужденно, как это делают опытные клишники на цирковой арене. Поднявшись из кресла, он взял атташе-кейс, небрежно сбросив с него безжизненную руку Лоу. Положив чемоданчик на секретер и открыв его, Кил Рой пробежался глазами по золотым слиткам, усмехнулся каким-то своим тайным мыслям, достал из ящика секретера несколько плоских пластиковых пакетов, уложил их поверх золота, закрыл крышку атташе-кейса и взял его в левую руку.

Оглядевшись, Кил Рой наклонился к лежащему Джексону, опытной рукой обхватил его запястье, прослушав пульс, удовлетворенно кивнул головой и выпустил руку, Уронив ее на ковер. Потянувшись к окну, Кил Рой слегка приоткрыл его, оставив щель шириной не более ладони, и направился к выходу. Все это время Кил Рой не дышал и, судя по его поведению, не испытывал по этой причине ни малейшего неудобства. Его, казалось бы, неторопливые Движения были в высокой степени слиты в единое динамическое целое, между его отдельными действиями не было даже самой маленькой паузы. Знаток мог бы по своему любоваться движениями Кил Роя в не меньшей степени, чем, скажем, балетоман любуется отточенным танцем балерины.

Возле двери Кил Рой вдруг приостановился, с некоторой грустью обозрел поле своей деятельности, задержавшись взглядом на приоткрытом окне, словно извиняясь перед Джексоном, слегка развел руками и покинул номер.

Выйдя из номера, Кил Рой аккуратно затворил за собой дверь и неторопливо зашагал к лифту. Возле служебной комнаты стояли горничные-негритянки и оживленно обсуждали что-то, скорее всего, неожиданный визит полиции к постояльцу на их этаже. Горничная, сопровождавшая полицейских, конечно же видела, как на вполне приличного и очень вежливого мистера вдруг нацепили наручники, и, несмотря на запрет и угрозу страшных кар, не преминула поделиться виденным. Заметив спокойно идущего по коридору злодея-постояльца, свидетельница происшествия оборвала свою речь на полуслове и застыла с полуоткрытым ртом. Разом замолчали и все остальные. Оцепеневшая группа чернокожих женщин в белоснежной одежде была очень живописной. Белели полоски зубов, белки глаз, а сами глаза, черные, выпуклые, блестящие, были прикованы к приближающемуся постояльцу, глядя на него с откровенным испугом и тайным, но жгучим любопытством. Проходя мимо этой картинной группы негритянок, стихийно скомпоновавшейся в духе немых театральных сцен, модных в прошлом веке, Кил Рой вежливо поклонился и сказал:

— Все в порядке, леди. Произошло небольшое недоразумение. В номере оставлена засада на триггермана, который вот-вот должен появиться. Вам настоятельно рекомендовано не заходить туда ни под каким видом!

И, еще раз поклонившись, постоялец спокойно проследовал к лифту. Он был уверен, что теперь без нажима со стороны начальства или полиции никто из служебного персонала гостиницы не посмеет сунуться в номер. Даже непосвященному все растолкуют, перебивая друг друга, и удержат от этого поистине самоубийственного поступка. Подумать только, засада на триггермана! Горничные в этом отношении были очень опытными дамами, уж кто-кто, а они-то отлично знали, как легко в ситуациях такого рода нажимаются спусковые крючки.