Октавиан Стампас - Древо Жизора (Тамплиеры - 4)

Ричарду понравилось это место, он решил раскинуть свой лагерь на высотах Казал-Эмбера. Свою ставку он обосновал на холме Тель-эль-Фуххар, у подножия которого бил отличный ключ, называемый местными жителями Коровьим. Как только в лагере осаждающих узнали о приезде Ричарда, тотчас же все зло, копившееся в сердцах против него, растаяло, и люди устремились на холмы Казал-Эмбера приветствовать короля Львиное Сердце. Заслышались звуки труб это впереди всех шли музыканты. Сгущались сумерки, и в них все ярче становился свет приближающихся факелов, все громче раздавались приветственные крики. И вот уже только что разбитый, но не успевший привести себя в порядок, лагерь Ричарда оказался захвачен этой ликующей толпой крестоносцев.

- Слава Ричарду! Слава! Веди нас, Львиное Сердце, и мы захватим Сен-Жан-д'Акр, возьмем в плен Саладина и пойдем за тобой к Святому Граду, к Гробу Господню.

Ричард стоял перед восторженно приветствующими его крестоносцами, воздев к небесам руки, и как только голоса стали немного стихать, он громко и необычайно красиво запел кансону, которая сложилась а его голове прямо сейчас, будто сойдя с небес и проникнув в Ричарда сквозь распахнутые ладони. Поистине это было неземное пение, стихи кансоны отличались каким-то замысловатым размером, рифм на концах строк не было, но казалось, что каждое слово рифмуется с предыдущим, и каждая строка, словно мать, порождает новую строку. Собравшиеся быстро подхватили припев и, когда дело доходило, дружно подтягивали королю-трубадуру, раскачиваясь в такт пению. Казалось, этой кансоне не будет конца, но вдруг Ричард оборвал ее на полуслове и громко засмеялся, так что и все засмеялись, чувствуя сильнейший прилив любви к этому человеку, в коем многим виделся чуть ли не сам Архистратиг Михаил, нисшедший с небес дабы покарать дракона.

Навигатор Жан де Жизор тоже стоял в этой толпе и смотрел на счастливого Ричарда и его раскрасавицу жену. Великий магистр тамплиеров де Сабле, поддавшись общему безумству, надрывал глотку, крича славу королю Львиное Сердце. Рядом с ним стоял гохмейстер тевтонцев Герман фон Зальца и басом орал свое немецкое "хайль!". А навигатор вспоминал свое детство, турнир в Жизоре, великолепного рыцаря Глостера, которого тоже, кстати, звали Ричардом - уж не в его ли честь назвала своего сына распутная Элеонора? А ведь именно он, Жан, победил тогда Глостера, отдав ему мысленно приказ упасть с лошади. И теперь навигатор тоже принялся мысленно внушать Ричарду: "Упади! Шмякнись! Лопните твои глаза! Перекосись рот!" Заклинания не действовали. Ричард лишь однажды будто почуял что-то и в некотором беспокойстве поискал глазами в толпе, но тотчас отвлекся и громко спросил собравшихся:

- Кто хочет перейти в мое войско?

- Я-а-а-а-а-а-а-а-а!!! - прокатилось по бурной толпе, и лес рук взметнулся вверх.

- Сколько вам платит король Филипп?

- Три. Три бизанта. Целых три бизанта. Всего три бизанта.

- Я буду платить вам четыре бизанта в месяц.

- Да здравствует Ричард Львиное Сердце!

- Да здравствует его жена Беранжера!

- Гроб Господень, защити нас!

- Так хочет Господь!

Дело не обошлось одними восторгами и обещаниями. Многие воины действительно перешли в войско Ричарда. Филипп-Август остался без прислуги боевых машин. Не только рядовые крестоносцы, но и крупные сеньоры оказались перебежчиками, к примеру, племянник и Филиппа и Ричарда, Анри де Шампань. Долгое и унылое сидение под Аккрой вмиг превратилось в нечто праздничное, величественное, похожее одновременно и на священнодействие, и на торжество, и на веселую забаву. Ричард даже пополнил длинный список имен этого прекрасного, подобного Венеции, города, переименовав Сен-Жан-д'Акр в Иерусалим-сюр-мер*. [Иерусалим-на-море (франц.).] На одном из холмов Казал-Эмбера Ричард стал возводить высокую башню, которую привез в разобранном виде из Сицилии, и, когда она была возведена, лагерь сарацин стал легко простреливаться с ее вершины.

Не прошло и пяти дней после прибытия короля Англии как в тамплиерский замок Монкретьен, расположенный неподалеку от Морских ворот города, явились парламентеры, предложившие добровольную сдачу города. Их требования были минимальные - чтобы крестоносцы не мешали им покинуть Аккру и вывезти свое имущество.

- Я согласен, - сказал король Франции,-но только уходить пешком, унося с собой столько, сколько каждый может тащить на себе.

Парламентеры долго переговаривались между собой и, наконец, с тоской в глазах согласились с условием Филиппа-Августа. Но тут вмешался присутствовавший при переговорах навигатор Жан де Жизор. Он сказал, прикасаясь пальцем к своей щеке, украшенной клеймом в виде лапчатого креста:

- Вот знак, которым наградил Саладин всех, кто покидал Иерусалим четыре года тому назад. Пусть каждый, кто уходит из Сен-Жан-д'Акра, получит подобное клеймо, только не на щеке, а на лбу, чтоб отличаться от ветеранов исхода из Святого Града.

В лицах парламентеров родилось возмущение, увидев которое, Ричард Львиное Сердце произнес свое слово:

- Нет, я против этого. Я ставлю свое условие капитуляции города. Крест на лбу - позор для мусульманина. Крест в сердце - благодать для христианина.

Пусть каждый житель города, который хочет остаться в живых и не отправиться на галеры, отречется от своей веры в Магомета и примет единственно правильную веру - в Господа нашего и Спасителя, Иисуса Христа Сына Божия.

Выслушав короля Англии, парламентеры молча переглянулись между собой, встали и начали прощаться со своими врагами, ничего не объясняя - и так было ясно, что это условие они не принимают. Когда они покинули замок Монкретьен, Филипп-Август накинулся на Ричарда с упреками, что тот все испортил, и если можно было добиться сдачи Сен-Жан-д'Акра без боя, то теперь придется проливать за него кровь.

- Победа обязательно должна быть скреплена кровью, - возразил Ричард, не без презрения глядя на своего бывшего любимого друга. - Если вы, ваше величество, приплыли сюда не воевать, а договариваться о мире, то вам лучше было бы сидеть в Париже. Я не принимаю ни одного из ваших упреков и хочу заметить вам, что если мы возьмем в плен весь гарнизон города, то в наших руках окажутся лучшие полководцы Саладина - Сафадин, Маштуб, Каракуш, Мафаидин, а с ними вместе весь цвет сарацинского воинства. Вот наша цель. И тогда дорога на Иерусалим окажется для нас куда более легкой. Я не прав?

Филипп-Август пыхтел и злился, но ему нечего было возразить. Когда он покидал замок Монкретьен, к нему подошел навигатор Жан и сказал:

- Ваше величество, уверяю вас, что мы найдем способ, как обуздать ретивого Ричарда.

- Это было бы очень кстати. Ришар и впрямь зарвался. Он забыл, как приносил мне омаж в Бонмулене, а ведь с тех пор не прошло еще и трех лёт. Проклятье!.. Позвольте, отчего вы вдруг сделались таким его ненавистником?