Октавиан Стампас - Проклятие (Тамплиеры - 5)

Великий Магистр восседал как глыба, молча и неподвижно противостоя потоку слов.

Король достал из-за пояса свиток и стал зачитывать одно имя за другим с указанием того, в чем признавался каждый обвиняемый. Список был длинный. Филипп читал его методично и даже заунывно,, ожидая, что вот-вот Великий Магистр, сокрушенный потоком доказательств и свидетельств, попросит прекратить чтение. Но тот терпеливо слушал. Один свиток закончился, пошел второй. Закончился второй, и настало время третьего. И только когда король понял, что Великий Магистр никогда не скажет "хватит!", он сам остановился Отпустил нижний край раскатанного пергамента. Свиток свернулся с шумным шорохом.

- Думаю, довольно. Таких признаний имеются, я повторюсь, еще сотни и сотни. Вы понимаете меня? Здесь достаточно доказательств для того, чтобы начинать публичный суд. Здесь достаточно доказательств для того, чтобы папа Климент V, ваш официальный сюзерен утвердил приговор такого суда, сколь бы суров он ни был. Папа, как вы знаете, очень многим мне обязан.

Жак де Молэ продолжал молчать, это, наконец, вывело из себя его величество.

- Может быть, вы соблаговолите высказать свое отношение к тому, что я вам изложил?

- Ваша речь имела законченный характер, она не нуждается ни в моем одобрении, ни в моих возражениях.

- Вот как? - усмехнулся король.

- Но при этом я знаю точно, что все прочитанное - ложь, от первого до последнего слова. Ничто подобное не имело места во французских командорствах Ордена.

Король умело сворачивал листы пергамента и укладывал в специальные кожаные футляры.

- Вы хотите сказать, что все эти люди, а их, повторяю, сотни, лгали на допросах?

- Я не знаю в каких условиях они допрашивались.

- Скажу вам честно, пытки почти не применялись.

И не потому что я мягкосердечен, просто в этом не было нужды. Да и потом, говоря философски, какое имеет значение то, что было на самом деле. Важно записанное чернилами. Именно записанное, а не существовавшее в действительности будет предметом разбирательства в суде.

Жак де Молэ вздохнул.

- Вы оказались еще коварнее, чем я думал, Но поверьте мне, есть слишком большая опасность в том, чтобы до такой степени пренебрегать фактами реальности.

- Сакраментальные речения не слишком идут к вам. Наверное, пускаясь в это предприятие я изучил заранее карты ада. Так что испугать меня нельзя.

На лице Филиппа появилась издевательская улыбка. В сочетании с полыханием пламени в пыточном горне у него за спиной, она производила зловещий эффект. Но слишком уж не мальчиком был Жак де Молэ. Его давно уже не впечатляли подобные вещи.

- Вы что-то говорили о сделке, Ваше величество. Можно вас попросить прямо перейти к ее условиям.

- Вы так спешите обратно в камеру? Да и потом, почему вы думаете, что в случае неудачи в наших переговорах, вы не останетесь здесь, среди этих жестоких механизмов.

- Ваши последние слова выглядят как банальная угроза. И это жаль.

- Что ж, - король потрогал себя за мочку уха, - условия сделки таковы. Я с сегодняшнего дня прекращаю следствие. Выпускаю из темниц всех рыцарей и служек. Возвращаю все крепости, которые были собственностью Ордена до осени позапрошлого года. Ну, разве что, кроме тех, что заняты уже иоаннитами, тут не получится немедленно. Наконец, я выпускаю вас. Причем будет объявлено публично и очень широко, что следствие в отношении Ордена Тамплиеров не выявило ничего предосудительного.

- Что же вы потребуете взамен?

- Лукавить не буду - потребую я у вас много. Вы должны будете рассказать мне, где находится тайная орденская сокровищница. - После некоторого взаимного молчания, король добавил: - Мне нужны деньги, много и быстро.

Жак де Молэ продолжал молчать.

- Дело в том, что его, это ваше золото, мы все равно найдем. Этими поисками занимаются тысячи людей по всему королевству и далеко за его пределами. И я бы не обратился к вам с этим предложением, когда бы не было срочной необходимости.

- Но...

- Что но?!

- Но как вы обойдетесь со всеми этими документами? - Жак де Молэ показал на кожаные футляры с пергаментами.

- Да хотя бы сожгу.

- В следствий участвовало множество людей, поползут странные слухи. Кроме того, часть следователей подчиняется исключительно Авиньону, кстати, я думаю копии этих пыточных записей давно уже имеются у Климента V. Как быть с этим? Перевесит ли одно ваше устное слово такое количество чернил?

- Я понимаю ваши опасения, - Филипп разволновался. Ему показалось, что старик стронулся с мертвой точки, что он уже почти дал принципиальное согласие, и сейчас уже идет обсуждение деталей.

- Не стоит прежде всего преуменьшать значение моего слова. Я уже грворил вам, что Климент V мне очень обязан. Потом, если вы внимательно следили за моим чтением, то обратили внимание, что подавляющее количество признаний носит неполный, неокончательный характер. Подозреваю, что многие допрашиваемые из страха перед пытками просто оговаривали себя. Если кто-то и выражал сомнение в божественной сущности Христа, то держал пальцы крестом, плевал не на распятие, а в сторону и так далее. Получив определенные указания, судьи легко найдут здесь почву для оправдательного приговора. Эти признания будут признаны данными под пыткой. Придется, может быть, казнить парочку слишком ретивых палачей. Только и всего.

Жак де Молэ опустил голову на грудь. Это не понравилось его величеству. Возникла неуместная, можно даже сказать, опасная пауза.

- Я жду ответа, - пока еще миролюбивым тоном сказал Филипп Красивый.

Седая копна поднялась, Филипп увидел лицо Жака де Молэ, и его собственное лицо исказила гримаса ярости. Дело в том, что Великий Магистр улыбался.

- Чему вы смеетесь?! - прогремел стальной рык короля Франции.

- Я смеюсь над вами, над собой. Над жизнью вообще, если угодно.

- Не время философствовать, что вы мне можете сказать по существу?

- По существу, - улыбка улетучилась с лица Жака де Молэ. - Ваше предложение мне нравится, но я не могу его принять.

- Почему, черт возьми?!

- Мне очень хотелось бы, чтобы вы отпустили всех моих рыцарей и вернули им замки. Чтобы восстановилась честь Ордена. Но мне нечем вам заплатить. Единственное, что у меня есть, это моя жизнь.

- То есть вы хотите, чтобы я поверил вам, что у Ордена Тамплиеров нет тайных богатств?

- Вот именно.

- Но я вам не верю.

- Да я и не очень надеялся.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

АЛЕППО

Хозяина Армана Ги звали Нарзес, он был выходцем из Никеи, последние двадцать лет жил в греческом квартале Халеба, или как он назывался среди европейцев, Алеппо. Нарзес был одним из не слишком многих немусульман в городе, но дела его при этом шли совсем неплохо. Даже более того, он считался одним из самых больших богатеев не в только в городе, но и во всей северной Сирии. И что самое главное, никто ничего не мог сказать о происхождении этого богатства. Ибо двадцать лет назад Нарзес явился в Халеб в одном драном халате и без единой медной монеты в кармане.