Октавиан Стампас - Великий магистр (Тамплиеры - 2)

- В полночь я отправляюсь, - сказал он, склонив голову, покрытую куафом. - В Нарбонне я остановлюсь под видом купца на постоялом дворе у нашего человека.

- Берегите себя, - произнес пухлый аббат, прикрывая рукой болевшие от постоянного недосыпания глаза. - Я чувствую, что мы на пороге открытия серьезного заговора против Святой Церкви и государства.

- Теперь что касается певца Жарнака, - монах немного помолчал, коснувшись рукой своей родинки под левым глазом. - Вы оказались правы, монсеньор. Жарнак отправился в Труа, куда прибудет не только король со своим двором, но и все три наших рыцаря-миссионера: Фабро, Комбефиз и де Пейн. Случайно ли это? Думаю, нет. Если именно он является ключевой фигурой, то надо отдать должное его быстроте и натиску. Он мог бы опередить нас на целый ход, если бы...

- Если бы - что? - спросил аббат.

- Если бы еще вчера утром я не отдал необходимые распоряжения на этот счет, - произнес монах, и аббат Сито вздрогнул, взглянув в его холодные, бесцветные глаза.

- Вы поступили так, как велит Бог! - сказал он. - Прощайте.

Монах молча поклонился и вышел из комнаты. Через полчаса, переодевшись в темный шерстяной гарнаш и вооружившись коротким обоюдоострым мечом и кинжалом, он уже мчался на лошади по дороге в Нарбонн.

А в парке возле Труа продолжался праздник. В одной из беседок на деревянных скамьях сидели четыре рыцаря и обсуждали предстоящее путешествие в Иерусалим. Хорошо знавший Левант и испытывавший здесь, во Франции, тоску и одиночество после смерти своей возлюбленной Адельгейды, супруги императора Генриха IV, граф Людвиг фон Зегенгейм дал согласие присоединиться к небольшому отряду Гуго де Пейна. Одноглазый Роже не скрывал своего восторга по этому поводу.

- Теперь нам сам черт не страшен! - повторял он, забыв о своем обещании не чертыхаться. - Помнишь, Людвиг, как мы осаждали Антиохию? Крепость можно было взять только с севера, поскольку с других сторон ее окружали река и болота. Восемь месяцев мы торчали под ее стенами, пока Господь не лишил турок разума и они не вышли нам навстречу. Славное было время!

- В одну реку нельзя войти дважды, - промолвил граф. - Сейчас, с расстояния, многое видится иначе. Но я рад, что судьба дарует мне возможность вернуться отчасти в мое прошлое.

- Граф, нас ожидает грядущее, которое затмит все печали минувших дней, - поправил де Пейн.

- А наши имена, как говорят арабы, впишут золотыми иголками в уголках глаз! - воскликнул Бизоль, устремив взгляд в звездное небо. Опуская взор, он увидел в окне угловой башни графа Шампанского, задергивающего занавеси. Сюзерен отходит ко сну со своей молодой женой, - добавил он, посмеиваясь.

Но в этот раз Сент-Омер не угадал. В той комнате не было Марии Шампанской. Кроме хозяина замка, здесь присутствовали, расположившись в золоченых креслах, еще четыре человека: старый граф Рене Анжуйский, герцог Клод Лотарингский, граф де Редэ и Кретьен де Труа, самое доверенное лицо графа Шампанского. Плотно затворив двери и отпустив стражу, хозяин начал:

- Если мы решили сделать то, что задумали, то отступать поздно. Король прибывает через два дня.

- Король - по положению, но не по законам справедливости, - гневно воскликнул граф Анжуйский. - Прошу вас, не называйте Людовика королем, хотя бы в нашем присутствии. Ветвь Меровингов не оборвалась со смертью Дагоберта II, о чем существуют неопровержимые доказательства у наших друзей из Нарбонна. Его сын Сигиберт, спасенный милостью Божьей, продолжил род, дав ростки своего древа всем нам - наследным принцам Анжуйским, Лотарингским, Шампанским и графам де Редэ. А Годфруа Буйонский стал первым из его рода, заслуженно получившим королевский титул.

- Правда, в Иерусалиме, - добавил герцог Клод.

- Так должно быть и во Франции, - сказал хозяин замка.

- Мы просто вернем то, что у нас украли, - подал голос граф де Редэ. Он был моложе их всех, с очень бледным, вытянутым лицом. Молчал лишь Кретьен де Труа, не решаясь вступать в разговор столь властительных особ.

- Господа, мы должны действовать решительно и беспощадно, - произнес герцог Клод, разглаживая рукой холеную бороду. - Иначе жало змей будет направлено в нашу сторону.

- Я согласен с вами, - сказал граф Шампанский. - Но если участь Людовика решена, то его жизнь висит на волоске, который находится в наших руках. Признаться, я не желаю ему зла. Но если иного выхода нет...

- Нет, - твердо сказал граф Анжуйский. - И это должно произойти здесь, в Труа. Другого случая может не представиться.

- Но его гибель должна выглядеть как несчастный случай, - вставил граф де Редэ. - Это избавит нас от лишнего шума.

- Господа, мы должны учитывать и политическую ситуацию, которой могут воспользоваться англичане, - произнес герцог Клод. - Что же касается Генриха V, то по-моему, он слишком увяз на юге Италии и ему будет не до нас.

- Но Рим придет в ярость, - напомнил граф Шампанский. - Папа Пасхалий обеими руками держится за Людовика.

- Еще бы! - усмехнулся граф Анжуйский. - Не Святая ли церковь замешана в убийстве Дагоберта? Не с ее ли благословения произошло это злодеяния? Кровь Меровингов - на ней.

Язычки пламени на длинных свечах освещали лица пяти заговорщиков: взволнованные и решительные. Со стороны парка в комнату доносились звуки музыки и крики рыцарей, расположенных гулять до утра. Кретьен де Труа, по знаку графа Шампанского, налил в хрустальные бокалы вино.

- За благоприятный исход задуманного! - произнес хозяин, приподнимая бокал. - А теперь обсудим тот план, который позволит нам возвести на трон истинного короля Франции.

Летописец своего времени, меднобородый Фуше Шартрский, исписавший уже тысячи листков, собранных в сотни тетрадок, конечно, дорого бы дал, чтобы присутствовать в комнате заговорщиков, хотя бы в качестве кресла или подсвечника. Витавший в угловой комнате замка план графа Шампанского был столь коварен, зловещ и ... восхитителен, что даже старый, хитроумный граф Рене Анжуйский в изумлении зачмокал губами, а слегка картавящий герцог Клод Лотарингский воскликнул:

- Сам дьявол не смог бы придумать ничего подобного!

В этом плане странным образом переплелись опрокинувшаяся телега с овощами, рухнувшее на дорогу дерево, золотистая, едва заметная проволока и три человека восточной наружности с затуманенными наркотическим снадобьем глазами, которые уже несколько недель укрывались в потайных покоях хозяина замка.

Но судьба бытописателя такова, что ему приходится постоянно копаться в грудах мусора, пока он не разыщет драгоценные жемчужины. И часто, очень часто, его просто не подпускают к тем местам, где эти жемчужины хранятся. Вот почему - увы! - неутомимый труженик Фуше Шартрский присутствовал не здесь, уступив право подслушивать заговорщиков прицепившейся к карнизу летучей мыши, а сидел в своей комнатке за низеньким столом и тщательно записывал на листке бумаги сколько свиных окороков было подано к ужину на минувшем пиршестве и какие одеяния были на знатных дамах.