Вячеслав Поляков-Прокопьев - Два титана

Сколько раз за последние сутки, возникало радостное предчувствие долгожданной свободы и столько же раз, оно рушилось о твердую реальность! А слово идем, для меня стало синонимом, пыток, а не как раньше, вроде — идем порыбачить, или погулять, мне теперь, видимо до конца дней не удастся избавиться от тягостного ощущения, когда при произношении слова — идем, у меня будет замирать сердце и холодеть под ложечкой!

Удержу нет! Снова расхныкался, что сегодня со мной? Мак навострил уши и внимательно вслушивался, я, дабы еще больше его не расстроить, тоже превратился вслух. Стояли, так довольно долго, но ничего путного, не услышали, оставалось одно, идти, тьфу черт! Шагать! Вперед! Что незамедлительно и произошло. С большим трудом, продвинулись примерно на полмили. Неожиданно, пахнуло явно свежим воздухом, как следует, оглядевшись, заметили, небольшое ответвление. Отходящее от основного тоннеля, в него мне можно пройти, чуть, чуть сгибаясь, если Маку, то придется сгибаться прилично, пополам!

Попробовали поломать голову вместе, для каких целей, использовали его древние специалисты горнопроходцы? Совещание прошло быстро, надо идти на разведку, Мак достал жестянку, с камешками, отсыпал примерно половину содержимого, и со словами, неизвестно чем все может кончиться, завязав высыпанное на ладонь в кусочек ткани, вручил мне, спрячь, мало ли что.

Мне в тот момент совсем не хотелось расставаться с Маком, но обстоятельства оказались сильнее нас! Я не могу себя считать, сентиментальной личностью, но в тот момент, все-таки, у меня, что, то подкатило к горлу. Я судорожно сглотнул, глубоко вздохнул и побрел в неизвестность! Продвигаться стало легче, до меня дошло, я же не упираюсь, таща проклятый кусок металла ито, плюс, мелькнула успокаивающая мысль.

Первый наш фонарь, догорел, он остался у Мака из фонаря, что мы позаимствовали у парня, которому он оказался уже не нужен, в силу известных Вам причин. Отлили немного керосина, чтобы Маку было не очень жутко, я ему совсем не завидую, во-первых, он один, (хотя теперь Я тоже) обездвижен, можно экономить силы, но уж очень холодно. Во-вторых, я двигаюсь, только одна тонкость, не имею понятия куда? Это не беда, разберусь позже.

Есть и еще одно преимущество, я думаю самостоятельно, это обстоятельство вызывало двойственное чувство, гордость за себя и страх за будущее. Понимая, что наша судьба теперь зависит практически полностью от меня, особенно не отвлекался, а внимательно, даже пристально вглядывался в окружающие меня стены, тоннелем называть не решался, поэтому назвал лазом. Местами, по стенке, тоненькими струйками змеевидно стекала вода. Иногда резко высвечиваясь от света лампы, отражались блистающие вкрапления породы в стенах, и на мгновения создавалась иллюзия сказки. Реальность в свою очередь, неособенно давала мне покоя, наседая на мое детское хрупкое сознание.

Надо признать, принимая критику со стороны, держался я сносно, не хныкал, даже внутренне сам себя подбадривал, примерно так. Ничего дойдешь, у тебя хватит сил, ты же мужчина, и все такое прочее, но если рассуждать серьезно, то такой стиль самовнушения срабатывал, давал так сказать положительные результаты! И самочувствие у меня было сносное.

Можно сказать, появились нотки постоянного присутствия духа. Во я дал! Во, себя нахваливаю! Нахвалишься тут! Страшно ведь! Туннель понемногу поднимался вверх. Продвигался я, судя по ощущениям почти прямо, лаз, заметно в сторону не отклонялся. Меня неотступно преследовало ощущение, будто проход, уходит влево, может, казалось, может, нет. Продвинувшись еще ярдов на триста, появилось желание, скорее потребность, отдохнуть.

Теперь не надо ни кого спрашивать, ни ждать пока тому, другому, (маку, какой же все-таки я не благодарный — это точно!) придет в голову устроить отдых. Я прислонился к стенке, тут же отпрянул, уж очень показалось она холодной, немного постояв в раздумьях, присел на корточки, как делают индейцы, когда хотят сконцентрироваться на чем то, или передохнуть. Силы, ну очень медленно начали свое возвращение в организм. Вдруг я услышал лай собаки, но как, то уж очень далеко! Ну, вот дошло дело и до глюков, подумал я, этого только не хватало на мою грешную юную голову!

Что есть силы, помотал головой, словно лошадь, снова прислушался, да нет лай не исчез, после небольшой паузы снова зазвучал. Интересно, что это значит? Вопрос интересный, но ответа на него пока небыло. Потом все стихло, все же показалось, неуверенно подумал, я в очередной раз. Постояв немного на месте, но постоянно прислушиваясь, продолжил движение. Сколько шел, точно не помню. Но запомнилась мысль, гложущая меня изнутри, вперед, вперед, вперед. Мак ждет от тебя новостей, ни медли, все выясни! Так и двигался, пока ноги сами остановились.

Прижавшись губами к каменной части стены, по которой стекала вода, я попытался утолить, хотя бы немного, совсем чуть, чуть, жажду! На вкус она оказалось никакой! То есть холодной и безвкусной, да еще и с песчинками, которые попав на зубы еще и противно скрипели! Немного утолив жажду и отдышавшись, присел на корточки, задумался, и было о чем. Прошло несколько минут, и снова, о господи, лай собаки, но в этот раз немного, ближе, нет, это не глюки, это на самом деле. Значит, выход есть и он рядом, вперед! Я рванул, дальше, да так шустро, что быстро запыхался, пришлось сбавить скорость продвижение, несмотря на это, я продвигался довольно быстро.

Вскоре проход, резко ушел на подъём, пришлось еще сбавить темп. И еще один резкий перепад высот, ненадолго, проход стал горизонтальным. И вдруг, о счастье, вверху вдалеке сверкнул свет, и резко пахнуло свежим воздухом. Чуть ли не галопом, я бросился навстречу свету, да, что там свету, жизни! Приблизительно, ярдов через сто проход закончился, небольшим квадратным помещением. В потолке зияла небольших размеров, дыра из нее доносился (до боли знакомый) лай собаки и струился дневной свет. Собаку я узнал, это была наша «Дотти» самая лучшая в мире собака!

Она бесновалась, где то там, в далеком наверху, тут меня сковала мысль, о том, что я никогда не пролезу в, эту дыру, слишком маленькая. Придвинувшись к отверстию, как можно ближе я закричал, то, что обычно кричат в таких случаях, А-УУ, несколько раз. То ли голос ослаб, то ли проход такой странной формы, никакого эха, только гул, как в трубе! Собачий лай в ответ, показался просто истерическим, но вот наверху кто, то оттащил, собаку и я за последние сутки услышал другой человеческий голос, кроме Мака конечно. Был он далеким, но очень близким и родным! Отец, кричал что то, очень невнятно, я закричал в ответ, на мой голос еще раз откликнулся отец, потом все стихло.

Из дыры посыпался песок и камешки, так продолжалось по времени прилично. Как вдруг в отверстии показался приличных размеров сверток, и опустился на пол, веревка ослабла и замерла. Я аккуратно, распаковал сверток, в нем обнаружил огромный ломоть хлеба, большую бутыль теплого молока, приличный вареный кусок мяса, полная керосиновая лампа и электрический фонарь. Огромное богатство! Подумал я. Еще, был завернутый в брезент пакет, развернул, там оказалось письмо, сложенное вчетверо, дрожащими пальцами, не да Бог порвать, развернул его, и начал читать.