Александр Казанцев - Дар Каиссы (сборник)

Если мы, умеющие выдумывать за шахматной доской, с помощью Генри Ломмера вообразили себе штурм замка королем Артуром, то на вполне современный вопрос ответить не смогли.

Тогда Ломмер сам рассказал нам, что английские замки не наследуются лордами потому, что лейбористское правительство, находясь у власти, сумело ввести налог на наследство, и почтенные лорды, наследуя звание пэра Англии (но не давно промотанные предками имения), должны были для вступления во владение замком внести в казну семьдесят пять процентов стоимости всех строений. А ведь надо сказать, что лорды, нося громкие титулы, заседая в палате, которую лейбористы намеревались, но не успели упразднить, не гнушаются тремя с четвертью фунтами стерлингов за каждое заседание, которое они посетят хотя бы для того, добавил Ломмер, чтобы выспаться. Он был весельчак, наш Ломмер.

По дороге к ожидавшему нас автобусу он объяснил, что современным лордам куда выгоднее дарить наследственные замки государству для учреждения там музеев, а самим стать при них смотрителями, поселившись в одной из надворных построек, где жили прежде челядь и садовники. Зато по великолепному парку можно было разгуливать, как по своему собственному.

Генри Ломмер был прелестнейшим человеком, непревзойденным выдумщиком, говорившим на многих языках, что ему требовалось, когда он владел одним из английских клубов.

Теперь он жил, как говорил, на собственной пенсии и занимался шахматным этюдами. Мне лично Ломмер задал особый вопрос-этюд (по его выражению). Как случилось, что он, Ломмер, кстати, женатый на симпатичной латышке, чуть говорившей по-русски, смог угадать, что первыми на Луну спустят свой аппарат советские люди?

Помню, было это в Висбадене, где проходили заседания нашей комиссии. Ломмер, ее эксперт по этюдам, спускаясь по лестнице сразу после радиосообщения о нашем луннике, кричал:

– Я, Генри Ломмер, ясновидец! Я – предсказатель, оракул!

Приходите ко мне для гаданий!

Его загадку о луннике я разгадал очень просто, и он признал ответ правильным. Он верил в возможности советской науки и техники, открывших человечеству путь в космос.

Но руины замка, якобы захваченного когда-то королем Артуром, Ломмер показал нам, оказывается, не зря. В автобусе, когда мы ехали по городку, прижимаясь к левому тротуару, он возвестил, что задает нам новый «этюд». Решившие его получат ценный приз – щит короля Артура почти в натуральную величину!

Этюд-загадка сводился к следующему: почему англичане ездят по левой стороне?

Было над чем подумать! Ездят по левой стороне! А правда, почему?

Левшей, надо думать, в Англии не больше, чем в других странах. Тут что-то не то! Пожалуй, надо начать с приверженности англичан к традициям. Но к каким?

А Ломмер подзадоривал нас ценностью приза «почти в натуральную величину». А мне он шепнул: «Англосаксы говорят, что никогда не вредно сказать „почти“». И он был прав!

Срок для ответа был небольшим – завтрашний день после заседания комиссии.

И, представьте, на следующий день никто из осматривавших старый «замок» не догадался, почему в Англии ездят по левой стороне.

– И вы, герр Казанцев, тоже не ответите? – спросил Ломмер по-немецки, не уставая удивляться моему безупречному произношению и необычайно скудному словарю.

– Именно поэтому я позволил себе дать ответ на международном языке.

– Эсперанто? – обрадовался Ломмер. Он был его неустанным проповедником.

– Нет. На шахматном.

– Это еще лучше! Но как же вы, герр Казанцев, будете ездить по шахматной доске с левой стороны?

– Вы сами это сделаете, если решите мой шахматный этюд. Вот он.

Решать этюд принялись тут же и сообща.

– Сделать ничью? Хорошо бы захватить диагональ g1-а7, – предложил Виталий Гальберштадт, юрист из Франции, недурно владеющий русским языком (он часто выручал меня на заседаниях; мы с ним встречались во многих странах).

Его дружно принялись опровергать:

1. Bf2? Лg8 2. Kf3 Л: g6 3. a7 Лa6 4. Ke4 Крd7 5. Kd5 Крс7 6. Kc4 С: a5 7. Kb5 Крb7, и черные, защитив поле а8 и освободив свою ладью, легко выигрывают. Гальберштадт согласился с этим. Это был выдающийся шахматный композитор, этюды которого отличались изяществом и служили пособием при изучении эндшпилей. Его участие в проверке моего нового произведения было для меня очень ценно.

Гальберштадт предпринял новую попытку.

– А если действовать «грубо, зримо», – предложил он. – 1. g7?

Я взялся сам ответить ему, показав: 1… Rg8 2. Bf6 Bc5. И теперь после 3… Kd7 черная ладья обретает свободу действий, а после неизбежного размена слонов на f6 – легкий выигрыш у черных.

И опять Гальберштадт согласился (это был корректный и интеллигентный человек, расположивший меня к себе, в частности, и тем, что относился с большой симпатией к Советскому Союзу).

После двух попыток на королевском фланге по предложению голландца Питера тен-Кате из Антверпена занялись ферзевым. Тен-Кате работал в банке, считался дотошным работником. К шахматным произведениям он относился как к ценным бумагам, требуя безусловной точности. На заседаниях он выглядел сварливым и придирчивым, но в жизни превращался в благорасположенного и приятного человека. Когда много лет спустя я встречал его в Москве на Белорусском вокзале, мы обнялись как закадычные друзья. Тен-Кате предложил:

1. a7 – и это был верный первый ход. Но Гальберштадт взялся опровергнуть его. В единоборство с ним вступил Ломмер, парируя его угрозы: 1… Крd7 2. Сg3, грозя ходом Сb8 отрезать поле а8, и тогда не спасет и Cc5. 2… Крсб, стремясь встать на b7 и освободить ладью, но 3. a6! Лa8 4. g7 Сc5 5. Сb8 С: a7 6. g8=Ф С: b8 (если Л: b8, то черные остаются с одним слоном). А теперь 7. Фc8+ Крd6 8. Фb7, и белые даже выигрывают. Уф! Ломмер меня спас!

– Не 1. Kpd7 надо, а рокировку, джентльмены! Она специально для этого изобретена! Во-первых, она перебросит черного короля поближе к опасной пешке «g» и, во-вторых, включит ладью на поле а8. К тому же, попав на f8, ладья отрежет белого короля от поля а8. Поэтому 1… 0–0!

– Браво! – подхватили все решатели этюда-загадки.

– А теперь, – продолжал Ломмер, который, видимо, кое о чем догадывался, – полезно захватить диагональ g1-а7. Не так ли?

И он водрузил слона – 2. Сf2. Второй ход был найден!

Гальберштадт стал играть за черных: 2… Крд7, подбираясь к брошенной на произвол судьбы пешке «g». А Ломмер торжествующе поставил короля 3. Крf1!

– Под защиту бишопа, – многозначительно заметил он, имея в виду, что по-английски шахматный слон носит такое название и в международном обозначении изображается епископской шапкой.

– Думаете, прозевал сэр Генри? – не без лукавства спросил он. – Сыграете безжалостно 3… Сc5, чтобы уничтожить связанную фигуру? О нет, джентльмены! 4. a8=Ф! Л: a8 5. С: c5 – с теоретической ничьей. Разве не так? – обернулся он ко мне.