Лев Соколов - Застывший Бог

За воротами вбок от дороги ведущей к белому зданию, находится стоянка. На ней стоят несколько цивильных машин. Они выглядят удивительно хрупко на фоне большого приземистого пятнистого автомобиля с толстыми бронированными стеклами, зеленоватыми, будто старое бутчылочное стекло. Я уже видел подобный в вотчине дядьки Феди и капитана Ухмылкина. Он называется "Волк". Особняком в ряд стоят три бронированных махины-людовозы - "Камаз Тайфун". Рядом с волком томятся двое плотно упакованных дядек в серых противоосколочных комбинезонах, разгрузках, и полной боевой броне. Бронежилеты с повышенной площадью защиты, с дополнительными наплечниками шейным воротником и паховым фартуком. Безликие из-за шлемов и масок, дядьки следят за нами. Автомат одного серого висит на трехточечном ремне стволом вниз, руки он сложил на прикладе в замок. Второй вообще запихнул магазин горизонтально висящего автомата под поясной ремень разгрузки и свесил с него руки. Это не тревожные позы, - позы спокойного караула. Явно что неприятностей от нас не ждут, и чужаками не считают. Видимо им сообщили с поста у ворот.

- Вылезай, - оборачивается ко мне дед. - И пса своего бери с собой.

- С собой? - Уточняю я.

- Да. - Дед глушит мотор, открывает дверь и вылезает из машины.

Я подхватываю пискнувшего Тямку под мышку, и тоже выскакиваю наружу. Там я сразу же ставлю Тямку на землю, - я уже опытный щенко-хозяин. Тямка тут же прудит с выражением довольства на морде.

- За мной, командует дед. Я снова подхватываю Тямку и мы быстрым шагом идем к зданию.

Быстро темнеет. Вход в здание застеклен, части стены нет, вместо нее большие стекла в центре которых такая же стеклянная дверь. У двери пасутся несколько жестких дядек в цивильном. Дед называет им себя и нас пропускают. Внутри странно, лампы на потоке светят ровно настолько, чтобы едва подсвещать интерьер. Будто лампочки светят из последних сил, будто газ в них устал светить. Или кто-то подал на него слишком мало энергии. К деду подходит еще один крепкий мужик в костюме. Ведет нас за собой.

Мы проходим холл, сворачиваем в дверь справа. Это зал, не слишком большой, что-то вроде театрального, в дальней его части выделена и поднята над полом сцена. Но рядов для зрителей в зале нет, нет даже следа что они здесь когда-то были. Гладкий деревянный пол, крашенный масляной коричневой краской. В зале все тот же тусклый умирающий свет, будто не от этого мира. Люди; несколько сурового вида мужиков в разной одежде, в основном полувоенного стиля. И пацаны. Такие же как я. Две группы в каждой примерно с десяток человек. У всех на руках щенки, они попискивают и тявкают. Лица людей и пацанов похожи на смертные маски. Из-за исчезающего тусклого света вместо глаз у всех только темные провалы, как у трупов. Меня берет за плечо дед.

- Иди к остальным. Дальше делай что говорят.

Он толкает меня к парням. Я неуверенным шагом иду к пацанам в центре зала. Они уже стоят спиной ко мне и смотрят на сцену. Стоят одним рядом. Не по-военному: по росту, а просто в ряд. Так их поставили, но мне сзади видно, что ряд непроизвольно чуть разбился на две разные группы по десятку. Знакомые жмутся к знакомым. Люди всегда действуют так, когда что-то непонятно... Но к какой группе идти мне? Я непроизвольно оглядываюсь на деда, но он уже еле виден у стены, и я не вижу от него знаков. Я подхожу к правой группе - не знаю почему, и становлюсь с краю. Щенок на руках моего соседа оживляется поворачивается к моему Тямке, гавкает и тянется к нам. Парень поворачивается и пялится на меня.

- Ты чего? - Тихим шёпотом спрашивает он. - Иди к своему десятку...

- Нету у меня десятка, - отшептываюсь я.

- Как нет?

- Вот так. Я Мишук. А ты?

Парень мнется, я для него чужой.

- Каря, - наконец представляется он.

Больше нам говорить не о чем, не то время и место. Но по крайней мере мы уже не незнакомцы, и он не протестует против моего соседства.

- Испытание началось! - Вдруг громко говорит чей-то низкий голос в темноте.

Мы начинаем переглядываться.

Через минуту к нам подходит суровый человек с оружием.

- Следуйте в тот проход, - показывает нам говорит воин.

Парни колонной по одному начинают вытекать в указанный проход. Щенки на руках волнуются и тявкают. Я иду за всеми. Темны коридор, тени, и мы выходим через боковой выход на улицу, с другой стороны зданий. Темнота. Ночь уже сгустилась над землей, и облака застят небо, скрыв даже лунный свет. Парни - черные тени - растерянно оглядываются; куда идти дальше?

- Следуйте за путеводным знаком Перуна, - говорит в темноте голос. И тут же в дали загорается свет. Огонь. Далекий огонь. "Пошли", - говорит кто-то из мальчишек сиплым от волнения голосом, и мы идем на огонь. Темнота сильна, и щенки на руках мешают идти, но мы идем тихо, плавно и аккуратно ступая, как и положено воинам. Мы приближаемся к огню. Это воин в полной экипировке, с автоматом на груди и нестерпимо ярким факелом в руке. Он держит свет Перуна. Он стоит на опушке темной стены леса. Толпа мальчишек подходит к нему, и тут же в его глубине вспыхивают еще огни.

- Туда, - говорит воин показывая рукой в лес. Тропа. Освещенная факелами. Мальчишки начинают уходить вглубь леса. Я иду за всеми. Воины с потрескивающими факелами стоят у тропы через равные промежутки, освещая нам путь. Лес затягивает нас. Я не знаю сколько мы идем. Но вот, - свет впереди становится ярче. Он полыхает заревом, между темными стволами деревьев. Впереди поляна. Огромная круглая поляна с разведенным костром. Рядом вязанка сухого хвороста и суровый старый воин.

- Стоять! - говорит нам воин, лицо его - резкие грани, на них идет борьба тьмы и живого изменчивого света костра. - Дальше пойдете по одному. Идет тот, кого я называю. Остальные ждут своей очереди.

Воин чуть склоняет голову к плечу, и я думаю, что возможно у него в ухе рация.

- Зула! - Говорит воин, и от противоположной то откуда мы пришли стороне поляны снова вспыхивает цепочка огней, уводящая глубже в лес.

Один из парней двигается с места и уходит от нас.

- Прощай, - говорит ему вслед воин. - пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе.

Парень зыбкой тенью уходит от нас вглубь леса.

Мы стоим, молчание нарушает только писк наших щенков. Мой Тямка не пищит, он бесстрашно глядит на все из-за отворота моей куртки. Сердце его колотится часто, но не от страха. Таков ритм биения сердца маленького щенка. А вот мое... стучит чаще обычного.

Не знаю сколько проходит времени.

- Милжен! - Вызывает воин второго парня.

Еще одна зыбкая тень покидает уходит в лес. - Пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе... - Нас становится на одного меньше. Ожидание томительно.

- Вукота!

И снова ожидание.

- Радован!

Воин подкладывает свежие сучья в костер. Воины меняют отгорающие факелы.