Лев Соколов - Застывший Бог

- Дубрав!

Наша группа тает, будто темный лес съедает её.

- Лютиша!

Вокруг ночь, владение Мары, только свет Перуна отделяет нас от тьмы.

- Житимир!

Мне кажется, что я уже умер. Тени незнакомых людей окружают меня. Только Тямка связывает меня с реальностью стуком своего сердца.

- Невен!

С каждым названным именем исчезает один из нас, будто названное имя стирает человека из мира живых. Нас осталось всего двое. Я и тот самый "Каря", который предлагал мне идти с моим несуществующим десятком.

- Крислав!

Парень оглядывается не меня. В лице его... глазах его... Мы оба знаем что там, и ни один из нас никогда не признается в этом вслух; - он зеркало моих чувств. Это можно назвать волнением, только чтоб не сказать "страх". Я не знаю почему, но киваю ему. И он помедлив секунду, кивает мне. Тень улыбки скользит на его лице, и он уходит по факельной дороге.

Я остаюсь один. Нет, вдвоем с Тямкой. Его жизнь греет и меня.

- Михаил. - Произносит воин.

Что ж, пора и мне...

- Пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе. - Произносит мне в спину воин.

И я делаю первый шаг по тропе.

Я иду по тропе. Путь мне освещают факелы воинов. Глаза их следят за мной. Стражи тропы света в мире тьмы. Я приободряюсь. Я - варяг, плоть от плоти, дух от духа. Дед готовил меня. Я пройду испытание, и займу свое законное место. Я иду. Я слышу впереди странный шум, ритмичный, резкий, иногда мелодичный, завораживающий ритмом. Он знаком мне чем-то, но странен звучанием.

И снова свет становится ярче. Снова свет, который становится все светлее, когда с моего пути отступают черные стволы и листва ночных деревьев. Огромная поляна, больше первой. Костер, огромный костер, а за ним... Отец-Перун. Темный, черный. Только блестят тяжелым золотом усы, только играет изменчивый свет костра в его синих глазах. Этот кумир гораздо больше дедовского. Он выше меня... я не знаю насколько. Он стоит на основании в виде восьмилепесткового цветка-камня, и смотрит на меня.

Я с трудом отвожу взгляд и охватываю основную поляну. Воины с факелами стоят круговой стеной, замыкая огненную поляну от тьмы. Еще один круг воинов движется на поляне. Они... танцуют. Мощные силуэты двигаются по кругу. Лица их под шлемами бесстрастны, глаза широко открыты, будто в трансе. Они танцуют, странный, ритмичный танец, в нем есть своеобразная тяжеловесная грация, - воины тяжелы в своих разгрузках и бронежилетах. Они делают небольшие шаги, застывают на мгновение, и снова делают движение, - неумолимо, одновременно, синхронно. И это они издают те самые звуки, тот самый странный ритм, который я слышал еще на подходе, и который наполняет здесь весь воздух. Шаг - и они одновременно стукают пальцами по пластику прикладов своих автоматов. Шаг - и они хлопают ладонью в грудь своей брони. Шаг - и они после короткой остановки одновременно отводят назад и отпускают затворы. Куреты - мелькает у меня странная мысль, но она мимолетна... Мои глаза впитывают дальше.

Во внутреннем круге танцующих воинов, но в стороне от кумира, почти на грани света и тени от костров стоит группа из нескольких человек. Я смотрю на них и несмотря на полутьму узнаю дедова друга Бесстужа. А всего их... шестеро!

Варяжье Главенство.

Странно, мне кажется, что Бесстуж тоже смотрит на меня? Этот свет не дает ни в чем быть уверенным. Нет, мне не кажется. Более того, он оборачивается к соседу, стоящему в центре их группы, - тяжелому крепкому мужику, с бритой налысо головой которого, кажется, можно пробивать стены, - и что-то говорит ему. Мужик смотрит на меня своими черными глазницами.

А рядом с самим кумиром, стояли трое стариков.

Одним из них был мой дед.

- Приблизься! - Говорит дед, и голос его похож ровен и пуст.

Я подхожу к нему, и дед начинает размеренно говорить:

- Что человек получил даром, - он никогда не ценит. Купленное малой ценой - и ценится дешево. Только заплатив чем-то дорогим и важным, человек начинает ценить что приобрел.

- Ты с честью прошел первую тропу, и теперь стоишь на пороге второй. Но нельзя ступить на вторую тропу просто так. Ты должен пройти испытание, заплатить цену.

- У тебя на руках щенок. Ты кормил его. Ухаживал. Оберегал. Ты впустил его в свою душу. И именно поэтому я - твой наставник, - говорю тебе: для того чтобы вступить на вторую тропу, ты должен пожертвовать этого щенка нашему отцу Перуну. Если ты хочешь быть одним из нас, стать нашим равным братом - принеси дорогую жертву. Покажи, что ради нашего братства ты готов пожертвовать дорогим для тебя. Покажи, что твоя преданность братьям не пустые слова, - подтверди её делом. Положи щенка на алтарь, возьми нож, отвори ему горло, и пожертвуй его кровь нашему черному Всеотцу.

- Дед... - Беззвучно прошептал я, и помотав головой непроизвольно чуть отступил назад.

- Иного пути нет. - Сурово продолжил деде Глеб. - Малодушным средь нас не место! Убей щенка, - и тем убьёшь себя, - мальчишку не знающего цену жизни и смерти. Пожертвуй частью своей души - и за эту кровавую жертву Перун проведет тебя через царство теней. Убей щенка, - и возродись уже не мальчишкой, а нашим молодым братом второй тропы. Убей щенка, чтобы самому стать псом в доме и волком в поле! Я смотрю на тебя. Все смотрят на тебя. Ни один из тех мальчишек кто сегодня прошел здесь до тебя, не дрогнул и не струсил! Через свою жертву они уже стали нашими братьями. Не подведи своего наставника перед моими братьями, докажи что достоин быть с нами. Докажи, что и ты варяг по крови и по духу!

Дед умолк. И остался стоять, пристально глядя на меня. Так же испытующе глядели на меня двое старых дедов рядом с ним. Молча глядели воины с факелами. Плясали свою круговую пляску воины в броне, щелкал пластик, постукивал метал, трещал костер, отбрасывая на все изменчивую игру света и тьмы. А на руках у меня стучало быстро-быстрое маленькое сердце Тямки. Я взглянул на камень перед кумиром, и увидел что он уже черный от крови. И черным был лежащий на камне старинный бронзовый нож. И земля вокруг была черной.

Тямка на руках крепче прижался ко мне и вдруг тоскливо и протяжно заскулил. Я вспомнил слова деда в тот день, когда он только принес щенка в дом. "не надо слишком очеловечивать собаку. Она живет иначе, и срок её жизни короче нашего". Он пытался подготовить меня уже тогда...

Странно у меня в голове. Пусто. Может быть из-за долгого ночного ожидания, или из-за странной нереальной атмосферы этого места. Будто бы я - это не я, и смотрю на себя немножко со стороны. Взгляды воинов вокруг испытывают меня, будто бы подталкивают в спину. Я люблю тебя, Тямка. Правда люблю. Но есть более важные вещи. В каждом слове деда - правда. Купленное дешево не ценится. И я не подведу деда. Я докажу. Я сделаю это без удовольствия Тямка, мне правда будет тяжело. Но я это сделаю. Я принесу жертву. Я не подведу деда при всех. Я докажу.