Роман Равдин - Человек без оболочки

И снова подумал о том, что не с комочком серого вещества, не с электронной моделью мозга, а с самой настоящей, причем незаурядной, личностью придется ему иметь дело. И весь эксперимент состоит именно в подавлении личности, ее "я", в жестоком, коварном подавлении всего человеческого, с одной лишь целью — превратить живой мозг человека в исполнительную ЭВМ…

— Ладно, Джоан. Вы слушаете меня? Я готов сделать все, чтобы спасти Дэвида. И, если это удастся, — вернуть вам его живым, то только…

Новую паузу Джоан поняла по-своему:

— Все расходы, разумеется, я беру…

— Но только, — прервал он ее решительно, — вернуть в другом виде. То есть у Дэвида будет сильно изменена внешность.

— Понимаю, понимаю. Пластическая операция, швы… Ах, это ужасно! Делайте свое дело, только спасите Дэви.

— И еще одно условие: он пробудет в клинике столько, сколько мне придется его продержать. Год, два…

Охлажденное тело Барнета привезли в рефрижераторе Красного Креста.

Реаниматоры сделали свое дело, и к операционному столу встали Притт и трое его верных помощников — Альберт, Пол и Макс. С ними он потрошил головы обезьян, собак и других животных. В их руках извлеченный мозг обезьяны жил много дней и откликался на их сигналы, подаваемые с биотрона. А два года назад они впервые вступили в контакт с мозгом человека. Человека, тело которого было уже мертво. Они вовремя успели отделить мозг по существу уже от трупа и сумели продлить его жизнь всего на семнадцать минут…

Они разобрали все свои ошибки, а Притт заново переработал схему "алтаря сатаны" — так они меж собой прозвали свой биотрон. На биотроне можно принять и расшифровать электрический или электромагнитный импульс нервной клетки из любого участка мозга, как из любой части живого организма.

Любую команду можно закодировать и передать на рецепторы. К примеру, когда человек размышляет, он словно говорит сам с собой. Никто другой не может услышать этот внутренний разговор, происходящий в мозгу. Но, подключившись к биотокам через вживленный в мозг электрод или настроившись на волну, излучаемую мыслящим мозгом, "алтарь сатаны" позволял им не только услышать, о чем рассуждает мозг, но и вмешаться в его монолог, заговорить с ним…

Итак, они у стола. С помощью электронных манипуляторов свершаются тончайшее процессы разделения тканей, сосудов, нервов — и соединение всех коммуникаций мозга с машиной, которая отныне будет поддерживать его жизнь.

Благодаря манипуляторам, мгновенно выполняющим волю хирургов, работа продвигается быстро. В барокамере тихо звучат доклады автоматов, следящих за ходом операции и поведением живого вещества.

Пятым у стола стоит мистер Майкл, похожий сейчас на робота. Ему, как шефу Научного Центра, полагается быть в курсе всех важнейших событий в подведомственном ему учреждении. Руководители корпорации не любят выслушивать доклады из "третьих рук". Осведомленность докладчика должна быть по меньшей мере осведомленностью очевидца, причем — не дилетанта. Поэтому хозяева и держат на этом хорошо оплачиваемом посту человека широких способностей: управляющего, дипломата и эрудита. Майкл, доктор психологии и магистр еще ряда наук, счастливо совмещает в себе все те качества, которые позволяют ему держать в разумном повиновении ученую публику и ладить с хозяевами.

Чтобы присутствовать возле стола, где сейчас совершалось величайшее из таинств, мистеру Майклу пришлось залезть в скафандр: давление в операционной доходило до шести атмосфер. Он, конечно, мог бы все наблюдать по телевизору, однако личного присутствия в таком случае не получилось бы. Только Притт с коллегами оставались в легких масках — за эти годы они уже достаточно закалились.

Операция подходит к концу. Давление в комнате постепенно выравнивается до нормального.

Сам мозг уже почти не виден из-за сетки подключенных к нему проводов.

По одним — пульсирует влага жизни, по другим — биотоки. Последние движения манипуляторов, и вот уже мозг Барнета ничто не связывает с его бренным телом…

Последняя проверка коммуникаций. Притт выходит из операционной и садится в кресло у биотрона. Один за другим подключаются датчики, установленные в мозгу. Расшифровываются сигналы, поступающие из всех его областей. Сон. Глубокий сон.

— Профессор спит, — шепотом, словно боясь разбудить спящего, говорит Притт, — Внимание: приготовиться к перемещению в саркофаг.

Саркофаг — это сложнейшее сооружение, в котором по законам гидравлики достигается эффект взвешенного состояния. Нежнейшее вещество должно находиться здесь в таком же положении, как плавающее в жидкости тело. Так, чтобы давление от собственной тяжести распределялось равномерно на всю поверхность живого вещества. Мозг как бы плавает в специальном растворе, не касаясь стенок сосуда, но в то же время его положение остается постоянным и меняться может лишь по желанию оператора.

— Ну, все! — выдохнул Притт, когда на экране интроскопа появился мозг, лежащий теперь на "своем месте" — в саркофаге. — Пусть профессор поспит еще несколько дней, пока оправится от потрясения.

— Это невероятно! — воскликнул мистер Майкл, забывший вылезти из своего "водолазного" костюма, и схватил в объятия зазевавшегося Макса. Тот пискнул, как мышь, придавленный жестким панцирем. Альберт кинулся на помощь приятелю, стуча костяшками пальцев по куполу гермошлема директора:

— Алло, мистер Майкл, раздевайтесь, приехали!..

Тут директор действительно вспомнил, что его ждут с докладом у Босса, и крикнул:

— Ну, снимайте же, снимайте!

Пол с Альбертом сняли доспехи с мистера Майкла, и все пятеро в страшном возбуждении направились в душ.

Через час, отдохнувшие, подкрепившись кофе с ромом, Майкл и Притт сидели в кабинете хозяина. Выслушав краткий доклад директора. Главный босс поднялся и подошел к сидящему Притту. Тот вскочил. Босс похлопал его по плечу:

— О'кэй! Думаю, Совет управляющих поддержит мое предложение о прибавке вам жалованья.

— Благодарю вас, сэр.

— А сейчас за такой успех недурно бы и выпить. Мистер Майкл, что бы вы предложили? Как всегда, брэнди?..

— Это прекрасная мысль, — попыхивал сигарой Главный босс, — объездить интеллект! Такого мустанга никакому ковбою не удавалось усмирить…

Босс любил философствовать. И на этот раз не упустил случая.

— Первыми машинами человека были животные. Слоны, лошади, верблюды.

Так начинался прогресс. Мы его продолжим в том же духе: превратим человека в самую тонкую живую машину. Пока ученые не придумали чего-то получше, будем ездить на собаках, черт побери! Как эскимосы. Пока не выдумали аэросани.

— В самом деле, Притт, — распалился Главный. — Если вам удастся приручить с десяток настоящих мозгов и заставить их работать на корпорацию — это же триумф! Мы с вами такое откроем, чего боятся некоторые чересчур щепетильные ученые. Обидно, знаете! Чем умнее башка, извините, тем она больше забита посторонними соображениями… Возможностям мозга нет предела.