Крис Клэрмонт - Одноглазые валеты

А после настал сон.

Ее разбудили солнечные лучи. Она открыла глаза и увидела темно-зеленые простыни. Она вспомнила все остальное и быстро поднялась, прижимая простыню к своему телу. Ханна лежала на боку, наблюдая.

– Что ты со мной сделала? Что было в том чае?

– Ничего, – ответила Ханна. – Если ты хочешь знать, что случилось, то мы занимались любовью.

– Это все слишком непонятно. Мне надо идти. – Она осмотрела комнату в поисках своих вещей, не желая вставать с кровати обнаженной на глазах у Ханны.

– Подожди, – сказала Ханна. В ней было какое-то спокойствие, которое Веронике показалось неизбежным. – Я знаю, что с тобой не так. Я – алкоголик. Я пила десять лет, а сейчас воздерживаюсь уже шесть. Я была замужем за человеком, которого ненавидела, а ненавидела его просто потому, что не хотела заниматься с ним сексом. Это не его вина, просто такова моя сущность. Никто не мог объяснить мне, в чем причина.

– Как это связано со мной? Хочешь сказать, я другой ориентации? – На полу рядом с ней лежало полотенце. Она обмоталась им и глянула в сторону ванной. Ее вещи были аккуратно сложены на полу.

– Может, и нет. – Ханна повысила голос достаточно, чтобы Вероника ее услышала. – Хотя мне кажется, что да. Но это неважно. Ты ненавидишь себя за то, что делаешь со своим телом. Это делает тебя беззащитной. А беззащитность – это сама суть любой зависимости.

Вероника застегнула свою помятую шелковую блузку и разгладила складки на юбке.

– Мне пора идти.

– Я оставила для тебя время на три часа. Если захочешь еще поговорить.

– Просто поговорить? Или ты трахаешься со всеми своими пациентами?

Последовало короткое обиженное молчание.

– Ты первая. Видимо, я должна думать, что пренебрегла врачебной этикой, но я так не считаю.

Вероника открыла дверь.

– Я подумаю об этом, – сказала она. Затем она застегнула пояс на пальто и побежала вниз по лестнице.

Когда она вернулась, Джерри уже ждал ее.

– Мелани говорит, ты заболела, – сказал он. – Я хотел спросить, не нужно ли тебе чего.

– Нет, Джерри. Это очень мило и все такое, но нет.

– Где ты была? Ходила на другую встречу?

Вероника покачала головой.

– Я была у врача, вот и все.

Джерри осмотрел ее с ног до головы. Вероятно, решил не ругаться с ней. Он присел на диван и взглянул на цветы, которые прислал ей днем раньше, – они по-прежнему стояли на столе у телефона, открытка даже не распечатана.

– Я зря трачу время, так ведь?

– Джерри. Что я должна на это ответить? Тебе не стоило влюбляться в проститутку. Я имею в виду, о чем ты вообще думал? Что я доступна по программе «Сними и выкупи»? – Она присела рядом с ним, коснулась его лица. – Ты милый парень, Джерри. Женщины, наверное, с ума по тебе сходят. Настоящие женщины. Вот чего ты заслуживаешь. А не какую-то пуэрториканку, которая наполовину наркоманка и наполовину шлюха. – Шлюха, подумала она. Она действительно это сказала.

– Мне нужна именно ты, – сказал Джерри, потупив взгляд.

– Ты даже меня не знаешь. Ты не представляешь. Пытаешься пойти напрямик и понять двадцать лет моей жизни за одну ночь. Но ничто не происходит так быстро. Дай себе немного времени.

– Мы можем сегодня увидеться?

– Нет. Не сегодня. – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Никогда. Больше никогда.

– Почему? Я люблю тебя.

– Ты даже не знаешь, что такое любовь. Ты не знаешь, о чем говоришь. Вся эта романтика из фильмов, которые ты смотришь, не имеет ничего общего с реальной жизнью. Я не могу терпеть это. Я не хочу быть единственным, на чем держится этот твой выдуманный мир. Я не настолько сильна.

Она встала.

– Вероника, прошу тебя!

Она не могла смотреть на него. Его лицо искривилось, будто он старался не заплакать.

– Мне жаль, Джерри, – сказала она. – Ты найдешь кого-нибудь. Вот увидишь. – Она побежала наверх.

Полдень еще даже не настал, но она уже проснулась, голова была ясной. Ее обеспокоило то, что она чувствует себя настолько хорошо. Она приняла душ, надела джинсы и свитер и отправилась в центр за метадоном. «Хорошо, – думала она, стоя в очереди, пока ноябрьское солнце согревало ее волосы. – Ты можешь признать, что ты наркоманка. Ты можешь признать, что устала от обмана. И что тебе тогда остается?»

У всех девушек были сберегательные счета на имя Ичико. Половина их заработка каждый месяц откладывалась в фонд, что обязательно заносилось в новый компьютер. Если Вероника бросит эту жизнь, то сможет забрать деньги. Ей хватит хотя бы на пару лет. А что потом? Найти какого-нибудь болвана вроде Джерри, завести семью и детей?

Подошла ее очередь. За окном стоял парень в белом халате, он взглянул на ее рецепт и выдал дозу. Она выпила и выбросила стаканчик в переполненное мусорное ведро. Этого не хватало. Не хватало отсутствия боли, отсутствия нужды. Героин был чем-то большим, не просто окончанием боли. Он был броском, радостью, прохладным огнем, проходящим сквозь ее тело, как божья любовь.

Из сумочки она достала потрепанный листок с номерами телефонов и стала набирать. Дважды она попала на автоответчик, но на третий раз ей повезло.

– Кройд? – спросила она.

– Он самый. Где ты, дорогая? – Его слова обрывались приглушенными щелчками. Она не видела его уже три месяца. Он, скорее всего, спал и проснулся в искаженном теле. Ничего страшного. Она умела видеть суть за оберткой.

– В Челси, – ответила она. – Хочешь оттянуться?

Он был рядом с Ист-Ривер, в квартире на набережной, где два года назад она впервые провела с ним ночь. Это был тот День Дикой Карты, когда Астроном убил Кэролайн, а Фортунато уехал в Японию.

Под кайфом эти воспоминания никогда не беспокоили ее.

Кройд открыл дверь, а Вероника замерла и долго смотрела на него.

– Я бы поцеловал тебя, – сказал Кройд, – но боюсь навредить.

– Ничего страшного, я пас. – Щелканье, которое она услышала по телефону – это был его клюв, закрывающийся в конце каждого слова. Он был выше двух метров и весь покрыт перьями. Его руки присоединялись к телу тонкими перепонками.

– Ты можешь летать?

Он покачал головой.

– Я слишком тяжелый. Жалко, правда? Я могу немного планировать, например, с высоты второго этажа. Так что это не совсем напрасно.

Его черные глаза мерцали, а складки перьев над ними придавали его разумному взгляду живость.

– Может, я зря трачу время, – сказала она.

Его клюв слегка раскрылся в улыбке.

– Пусть крылья и не работают, но все остальное у меня в порядке.

Вероника покачала головой.

– У меня проблемы, Кройд. У тебя есть кокс?

На кухне они сели за стол – деревянную стойку с прожженными следами от сигарет и отслаивающимся лаком. Вероника втянула две дорожки, затем передала трубочку Кройду. Он вдохнул свою часть маленькими черными отверстиями у основания клюва. Вероника стерла остатки пальцем с поверхности стола и втерла их себе в десны.