Стас Ас - Тени прошлого - тени будущего (СИ)

ершимся… А вообще наш норов противовесом оснащен. Так он и работает – поднимет нас кто-то

или что-то не по заслуге выше должного, наша гордость без посторонней помощи обратно в строй

нас поставит. И иное условие ничего не изменит – опустить нас ниже заслуженного – наша

гордость тоже никому и ничему не позволит. Всегда ставит нас туда, где нам стоять следует. Так

должно быть… если бы не сбои. Но и на них управа есть – темень, холод и… безоружность. Это

офицеры придумали, чтобы дурь из нас вышибать проще было. На то нам и выдан час-другой –

чтобы резко рухнуть духом об пол и потихоньку его поднимать при помощи гордости, оставленной

нам как последнее оружие, до указанного ровного места – до плацдарма, до полигона, где нас снова

строить и испытывать будут. В общем, зарвались мы… и получили… Но случай вниз опускает,

гордый нрав – подымает наверх.

Наш единственный уцелевший прожектор то ли окончательно дохнет, то ли начинает

потихоньку стабилизировать поток… Ему пуще нашего досталось – он слабо и перебойно мерцает

и меркнет меж продолжением работы и отправлением на свалку… Зависает, как мы, – между

жизнью и смертью.

– Сорг, подключи его нормально или отключи вовсе. От этих перебоев хуже только…

Сорг не реагирует. Его неживое лицо не дрогнуло, взгляд замер слабым просветом посреди

окружающей нас мглы… Он сосредоточенно и терпеливо продолжает настройку. Хорн только

рукой махнул и одарил нас, не покидающей его, открытой улыбкой. Он по привычке еще

нашаривает клинок за голенищем, но его там уже нет – Унхай забрал… Теперь Хорну руки занять

будет нечем… Скоро и он сцепит окоченелые отмороженные пальцы покрепче, как мы с Владом…

– Терпи, Герф… Нас с Соргом этот мрак грызет сильней.

– Не скажи… Похоже, излучатель – хранилище моей души.

– Да мы все будто с душами расстались. Но это не так уж и плохо, Герф.

– Если учесть, что временно…

– Если учесть, что наши души остались при нас. Знаешь, я как-то Айнеру торжественно заявил

– “Мы – это наше оружие, наше оружие – это мы”. Он мне с ходу отрезал – “Нет, оно без нас не

оружие, мы – оружие и без него”.

Влад еще стоит на ногах, но уже не твердо… Мы все старались простоять как можно дольше,

чтоб уменьшить площадь соприкосновения с промерзшими плитами, только одним упорством

долго не продержались. Теперь и Лесовский бросил искать блуждающим впотьмах взглядом стыки

сомкнутых дверей, подошел к нам ближе – подальше от холодных стен – и припал на колено перед

дохлым фонарем. Он замкнул наш тесный круг в центре этой пустоты…

– А что, Хорн, так и есть. Но привыкнуть к этому надо – и осознать.

– Ну, Лесовский, начинай сейчас – потом ни времени, ни возможности не будет. Этот навык

полезен. Помнить о том, что наш разум сильнее, чем наши руки, следующие за ним, и чем наше

оружие, вышедшее из него, должен каждый.

– Нужна поправка – разум, накаченный информацией…

– С этим ты пожалуй прав. От тупого ума проку не больше, чем от тупого клинка.

Хорну с руками делать нечего – он, чтоб вконец не продрогнуть, перекидывает свои

посаженные фонари “с лезвия на рукоять”, как ножи. Наши – разбиты и брошены на побоище.

Работает – один. Но Сорг что-то долго эту единственную надежду на свет мучает… Слишком

долго…

– Сорг! Если ты живой – значит, твой чертов фонарь концы отдал…

Наконец хрупкий свет замерцал ровней… Сорг установил прожектор на полу, и мы расселись

вокруг него, как у костра. Но этот огонь не греет – меркнет в углах, скрывает там скребущую стены

опасность.

– Там есть что-то…

158

Сорг сцепил руками прижатые к груди колени и неподвижно застыл… как будто он уже давно

замерз где-то на леднике. О том, что Сорг еще жив, говорит только неизреченно глубокая тоска в

его запавших глазах…

– Это крысы, Герф, – “наши вечные спутники”. Если они не очень голодны, подпустим их

ближе – так теплее будет.

– Ты как хочешь, но я их не подпущу.

– Еще звать будешь. Не то скоро инеем затянет. Здесь крысы – наша группа поддержки,

дружинники из бригады попутной подмоги.

– Поэтому вы их кормите?..

– Если мы помогаем им – они помогают нам.

– Как?..

– Как обогреватели. За еду нам тепло дают. А убежище у нас с ними по жизни общее. Но ты

смотри в оба. Следи за ними – если кто из них с голоду нападать решит, сшибай насмерть. Они

твари смелые, быстро бегают и “летают” далеко – ты у них на прицеле.

Жалею, что ничего съедобного нет, что им дать можно… А в тишине все стучат когти и зубы, из

углов поблескивают расширенные глаза… Я перестал думать о стычке – крысы теперь из головы не

идут. Сожрут нас тут, безоружных, – нам против их орды и получасу не выстоять… Никогда не

думал, что буду серьезно озабочен угрозой с их стороны. Понять не могу, откуда они лезут…

Отовсюду… А кругом лишь стенные панели и сомкнутые двери – никаких щелей… Кажется, что

эти крысы сквозь стены проходят – прибывают прямиком через перекрытия, через обшивку…

– После успешно проведенных операций мне приходилось получать хороший ужин и сон, но

чтобы сидеть голодному с голодными крысами…

Хорн перевел лучистые глаза на теснящиеся по углам полчища крыс… Подставил руку

подобравшемуся к нему зверю… И, признаться честно, оскал желтых крысиных зубов затмил его

белоснежную улыбку…

– Так оно тут и бывает, Герф.

– А Нор того стоит?

– Не стоил бы, мы бы здесь не сидели. И Унхай ему бы мозги вправлять не стал, и Норвальд

давно бы передал его, кому следует.

– Скару?..

– Ну… Скару… или Айнеру… Отдать кого-то Айнеру, считай – отдать Скару… Меж ними

разницы почти нет. Им обоим ничего не стоит растерзать кого-то, переданного им в безраздельное

властвование, бесследно.

Сорг откинул склоненную голову… От засохшей и рассыпанной по ресницам крови его

блеклые глаза затенены опавшей багровой пылью… Кровь, запекшись на бледном лице,

подчеркивает чернотой его худобу сильнее обычных теней – сейчас его скулы очерчены резче, чем

под силу сделать это слабому свету. Он зовет крыс – они, взъершись и щерясь, ставя торчком

отливающую сталью гладкую шерсть, подходят к нему ближе… осторожно и тихо… Они, цепляясь

за его ремни, начинают восхождение… Одна из этих тварей уже победоносно топорщит

подшерсток, взобравшись ему на плечо по его сложенным и сжатым на груди обожженным

рукам…

При виде этого меня как-то невольно передернуло… “Мертвец”… Хантэрхайм приложил к

нему руку беспощадно, как смерть. Но Сорг смотрит на прожекторный свет так, словно берет его