Эдвард Брайант - Блеф

Улыбка на губах администратора слегка угасла.

– Простите.

– Я тебе не чертова группи! – рявкнула Корделия, шлепнув по стойке визиткой с дорогим тиснением. – Я пытаюсь сделать Холли звездой.

– Он уже и так, – ответил администратор и взял карточку. Принялся читать. Под именем Корделии красовалась должность. Заместитель продюсера. Эту должность ей написали на визитке заранее, авансом, так сказать.

– Без дураков? Вы работаете в «Глобал Фан энд Геймз», тех самых, что организовали шоу Роберта Таунсенда и все эти дела со Спайком Ли?

В его голосе звучало почти что уважение.

– Без дураков, – ответила Корделия и попыталась улыбнуться. – Честно.

– И хотите вытащить Бадди Холли из этой хреновой дыры?

– Хотим попытаться.

– Хо-ро-шо.

Администратор ухмыльнулся. Глянул на вертушку с ключами.

– Комната восемьдесят четыре – двадцать.

И многозначительно поглядел на Корделию.

– Ну?

Тоном, явно означавшим «неужели ты ничего не знаешь», администратор продолжил:

– Главная дорога, идущая из Лаббока. Шоссе в Нэшвилль.

– Ого, – сказала Корделия.

Когда в 9.25 Корделия постучалась в дверь комнаты 8420, Бадди Холли спал. Это стало ясно сразу же, как он открыл дверь. Когда он выглянул в коридор, его темные с проседью волосы были всклочены, а очки были надеты неровно.

– Это я, Корделия Шасон. Помните? Вчера вечером.

– Ух, точно.

Холли пытался собраться с мыслями.

– Чем могу помочь?

– Пришла, чтобы отвести вас позавтракать. Мне надо с вами поговорить. Это очень важно.

Бадди Холли удивленно покачал головой.

– Вы – коса? Или камень?

Корделия пожала плечами.

– Дайте мне десять минут, – сказал Холли. – Выйду к вам в вестибюль.

– Обещаете? – спросила Корделия.

Холли слегка улыбнулся, кивнул и закрыл дверь.

К завтраку Бадди Холли вышел в идеально выглаженных хлопчатобумажных джинсах, свободной ковбойской рубашке и коричневом вельветовом пиджаке. Похоже, в одежде он предпочитал не красоту, а удобство.

Уселся за стол.

– Собираетесь снова мне проповедовать?

– Если смогу. Поговорим, когда нам принесут кофе.

– Я буду чай, – сказал он. – На травах. С собой принес. На здешней кухне выбор чаев убогий.

Подошла официантка и приняла заказ.

– У вас на шее, это амулет? – спросил Холли, показывая взглядом. – Заметил его вчера вечером, но был слишком занят.

Корделия расстегнула замочек и отдала амулет ему в руки. Крохотный серебряный аллигатор и окаменевшие зубы были вделаны в изящный овальный кусок песчаника, висевший на крепкой лесе, сделанной из жилы. Холли повертел его в руках, внимательно разглядывая.

– На американский не похоже. Юго-западная Полинезия? Или Австралия?

– Второе, – ответила Корделия. – Настоящий.

– Какого племени? Я хорошо знаю Аранда, немного знаю Вик-мун-кан и Мурнгин, но этот мне не знаком.

– Его сделал молодой абориген, живущий в городе, – ответила Корделия. На мгновение задумалась. Мысли о Виунгаре одновременно возбуждали и печалили ее. Как там дела с революцией в центральной Австралии, подумала она. Последнее время она была слишком занята, чтобы часто смотреть новости.

– Подарил мне на прощание.

– Давайте угадаю. Камень из Улуру? – спросил Холли.

Корделия кивнула. Улуру было настоящим названием того, что европейцы называли Айерс-Рок.

– А рептилия – ваш тотем.

Он поднял амулет вверх, а потом вернул Корделии.

– В нем изрядная сила. Это не побрякушка.

Корделия застегнула замочек.

– Откуда вы знаете?

Холли криво улыбнулся.

– Только не смейтесь слишком громко, ладно?

– О’кей, – удивленно ответила Корделия.

– С тех пор, как все полетело ко всем чертям… как все развалилось, где-то году в семьдесят втором, – задумчиво начал он, – я всегда ищу.

– Что именно? – спросила Корделия.

– Что угодно, то, что имеет значение. Просто… ищу.

– Духовный смысл? – после секундного раздумья спросила Корделия.

– Именно, – истово кивнув, ответил Холли. – Лимузины, дома, личный самолет, роскошная жизнь – все это ушло, все…

Он умолк.

– Все ушло. Нужно было что-то, чтобы не рухнуть на дно жизни и дно бутылки.

– И вы нашли это?

– Нет, все еще ищу.

Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся.

– Куча лет, куча миль. А знаете? Я ведь популярнее в Африке и остальном мире, чем здесь. В семьдесят пятом мой агент дал мне последний шанс, включив в тот безумный тур по всей Африке. Все уже рушилось… ну, у меня все рушилось. Я реально прокололся после того, как продинамил тот концерт в Йобурге. Ухитрился стырить «Лендровер» и выпить две литровки «Джима Бима» черт-те где в буше. Знаете, как происходит смерть от опоя? Мне уже не так уж много оставалось, блин.

Корделия глядела на него, ошеломленная тем будничным тоном, каким этот человек рассказывал свою историю, растягивая слова, как истинный уроженец Западного Техаса. Он, оказывается, прирожденный рассказчик.

– Бушмены меня нашли. Люди одного племени из Калахари. Первое, что я осознал, это лицо шамана! Кунг, который склонился надо мной и издавал душераздирающие вопли. Позднее я узнал, что так он принимал на себя мою немочь, а потом выпускал ее из себя в воздух с помощью криков.

Холли коснулся большим пальцем передних зубов.

– И это было только начало.

– А потом? – спросила Корделия.

– Я продолжал искать. Искал везде. Концертируя по барам в Дакоте и на Среднем Западе, я услышал про «Раскаты Грома» и потомков Черного Лося. Чем больше я узнавал, тем больше мне хотелось знать.

Его голос стал мечтательным.

– Когда я был у лакота, я взмолился, прося о видении. Шаман провел меня через ритуал инипи и отправил на вершину холма, чтобы там я воспринял уакан, священных духов.

Холли печально улыбнулся.

– Явились Духи Грома, вот и все. Началась гроза, я промок и замерз.

Он пожал плечами.

– Так оно и идет.

– Но вы продолжаете искать, – сказала Корделия.

– Да, я это делаю, – ответил Холли. – Учусь. Завязал с выпивкой, после того дела в Южной Африке. И никаких наркотиков. Что же до того, чему я пытаюсь научиться, тяжело переломить твердолобого баптиста, которого из меня растили в детстве, но именно это я пытаюсь сделать.

Но Корделия поняла, что, несмотря на все сказанное, Бадди Холли все еще, похоже, очень укоренен в физическом мире. Она не ощутила того чувства растворения в эфире, которое у нее было, когда она общалась с духовно преобразившимися звездами рока, такими, как Кэт Стивенс или Ричи Фарей. Откусила маленький кусочек маффина.

– Большую часть того, что я знаю, я узнала от моего друга-аборигена. Но я раздумывала об этом. Иногда я задумываюсь, работая в шоу-бизнесе, не являются ли рок-звезды, певцы популярной музыки и другие публичные люди такого плана современным эквивалентом шамана здесь, в Америке.