Борис Романовский - Преступление в Медовом раю

Горы были изъедены водой и ветром и истыканы пещерами. На каменных карнизах около пещер копошились синие лебеди. Их было не меньше полутора сотен, большие и маленькие, они медленно переползали из пещер на карнизы и обратно, занятые какими-то делами. Это напоминало бы птичий базар на северных островах или лежбище тюленей, если бы… если бы в пещерах не горели костры. Они знали огонь, мы знали огонь. Мы его не боялись и чувствовали уют костра, и завидовали теплу, которое огонь дарит кому-то.

Мы нашли себе две пещеры и позаимствовали у семейства гидр огонь. За огонь пришлось драться, чувство коллективизма у них развито слабо. В лапах перенесли к себе горящие сучья и добыли еще дров. Пещеры довольно быстро прогрелись, и мы уснули. Так окончился наш первый день.

Наутро мы проснулись от пения местных кузнечиков, знаете, которые не стрекочут, а тоненько, мелодично зудят? И это тоже было приятно, несмотря на голод. Утром произошло забавное приключение. Одна из гидр, самка, клюнула Мзию, самую маленькую из нас. Две женщины не поладили друг с другом, и у одной не выдержали нервы. Когда мы выскочили из пещеры, Крошка, всегда такой сдержанный и ленивый, шипом ноги распорол обидчице кожу от шеи до середины брюха».

— Ага, — сказал в этом месте Сударушкин. — Теперь понятно. А то на экране телевизора что-то моталось и крутилось, и мы никак не могли понять, что именно! А на остальных экранах — только пещера!

«Рэд озверел, если так можно сказать. Мзие было больно, но живы остались обе. Заживает на них моментально. Остальное стадо все видело и сделало необходимые выводы. Больше нас не трогали.

Дальше все пошло, как по маслу. Мы позавтракали листьями и плодами, потом слушали кузнечиков и валялись в траве на солнце. Летали в разведку по окрестностям, нашли группу озер—»

— Это было великолепно! Мы записали все, что вы видели…

«Следов цивилизации мы не нашли! — Эррера выразительно посмотрел на Сударушкина. — Так прошел наш второй день. Нам было хорошо там. Как в отпуске, где-нибудь в комфортабельно оборудованных джунглях, когда существует опасность нападения, но ты хорошо вооружен.

Больше всего это нравилось Антуану.

«Страна, текущая молоком и медом! — разглагольствовал он. — Страна обетованная. Ты правильно назвал ее, Эррера, это Медовый рай».

«Этой стране, — заявил он в другой раз, — не хватает только Его Величества — человеческого разума. Она должна быть одухотворена богочеловеческой мыслью».

«Не хочешь ли ты сам одухотворить этот рай своей боговой мыслью?» — заметил шутливо Крошка.

«Не «боговой», а божественной. И эти убогие сейчас существа, — Антуан мотнул головой на синих лебедей, — способны развивать свои мыслительные способности!»

«Так ты все-таки метишь в отцы цивилизации?» — так же полусерьезно спросил Рэд.

Мы перестали прислушиваться: нам надоела перепалка, тем более, все были уверены, что это шутка, что Антуан просто дразнит Крошку.

Следующий день прошел так же. Мы купались в теплом озере, питались зеленью и плодами, спали на солнце и вдыхали яркие ароматы деревьев и трав. Удивительная это была жизнь — сытая, с небольшим расходом сил. Сколько мы ни наблюдали, аборигены вели себя так же. Забот у них не было, разве что изредка драки. А мы… Мы были сильны, сильнее всех на этой планете. Даже гидры нас боялись. Верьте или не верьте, а мы даже начали нравиться некоторым из синих лебедей. Честное слово! Самка же, которой Рэд распорол кожу, не отходила от него ни на шаг.

Утром четвертого дня, после плотного завтрака, я скомандовал отлет. И тут Антуан Пуйярд сказал, что он остается.

Это было неожиданно.

«Почему?» — спросил я.

«Мне нравится эта жизнь! — сказал он мне. — Это тот самый рай, о котором мечтало человечество тысячи лет. Что я потерял на вашей грязной Земле, этой пустыне, засиженной людьми? А здесь рай, ты сам назвал его «Медовым раем» — так оно и есть».

«Там твоя родина!» — узнал я голос Жаннет.

«Родина человека, — он поправился, — родина мыслящего существа там, где ему хорошо! Мне хорошо здесь!»

Он уже не считал себя человеком.

Мы уговаривали его все вместе. Мы убеждали, хотя и были растеряны. Особенно хорошо сказала Ютта.

«Теперь, — сказала она, — когда мы знаем, как выглядит рай, мы должны рассказать людям, какой может стать обетованная планета. Только наша будет лучше. Лучше хотя бы потому, что на Земле никому не придет в голову лишь жрать и валяться на солнце!»

«Эту планету будет одухотворять моя мысль! — заявил Антуан безапелляционно. — Я буду властвовать над этим миром. Будущие граждане, способные мыслить и чувствовать, сделают гигантские шаги в развитии культуры и искусства. Я верю, что еще при моей жизни их цивилизация обгонит земную».

«А ты после смерти станешь их богом! Позаботишься создать свой культ еще при жизни?!» — впервые Жаннет восстала против своего мужа.

«Да, стану богом».

«А как же Земля, Антуан? Как же Земля, наша прекрасная возрождающаяся планета? Кто будет лечить ее раны и сажать медовые сады на ней?» — это был голос Мзии.

«Вас восемь миллиардов. А я не желаю лечить раны, которые не наносил!»

«Значит, ты сбежал с Земли в Медовый рай?» — безжалостно спросила его жена.

«Хотя бы и так… Мы сбежали. Я думаю, что ты останешься со мной, Жаннет».

«Нет!»

«Как хочешь».

«Антуан, а не думаешь ли ты, что, возвратившись в человеческий облик, ты будешь стыдиться своих слов и мыслей?» — спросил Крошка.

«Нет. Не думаю».

«Тогда летим с нами, и мы обещаем тебе обратный переход. В ином случае… — Рэд угрожающе поднял свою длинную гибкую шею. — Нас здесь больше!»

Последний довод убедил его. Полет к ракете прошел молча. Остальное вы знаете сами».

Сударушкин и Гаррисон волновались. Солнце давно стояло в зените, а синих лебедей все не было. Машина тихонько гудела, готовая к приему гостей… Наконец из-за леса появились гидры, они летели низко и тяжело, растянувшись цепочкой. Видно было, что устали. Первая из них тяжело рухнула на платформу биотрансформатора. Несколько минут — и Алексей с Томом подняли вконец обессилевшую Мзию. Пока они заворачивали ее в одеяло и вливали в рот подкрепляющий бальзам, на платформе трансформировалась следующая гидра. Ею оказалась Ютта. Она сама встала, подгибающимися ногами сделала первый шаг и уже тут попала в руки Сударушкина.

Одеяло, бальзам…

Жаннет — одеяло, бальзам. Эррере — одеяло, бальзам…

Алексей и Том бросались к платформе, подхватывали товарищей, укутывали их, поили, оттаскивали в сторону.

На очереди был Крошка. Антуан, подлетая, завис в воздухе метрах в двадцати. Видны были даже его фасеточные изумрудные глаза. Он глядел вниз, на людей. И еще — следил за Рэдом.