Павел Комарницкий - 30 июня

— Всё, Вахуу. Готовь капсулу. Я тут наметил одно место, там эти бумажки просто порхают по воздуху.

— …Э-эх, мои пташки!

Купец сгрёб двух девиц, одетых в шёлковые чулки и бантики, притиснул, хлопая по наиболее выдающимся местам. Девицы радостно завизжали.

— Эй, человек, ещё шампанского!

Василий Лукич умел и любил гулять. Да, умел — и при том никогда не напивался до потери памяти. Голова у делового человека должна работать всегда.

— А это ещё что за зверь? Откуда взялся?

Чёрный кот, мягко ступая, прошёл вдоль стены, нырнул в заднюю комнату.

— Котами интересуетесь, Василь Лукич? А киски вам уже ни к чему, значит? — девка задорно щурила глаз.

— Э-эх, мои киски! — купец вернулся к ощупыванию наиболее приятных мест.

Василий Лукич проснулся от неясного ощущения. Ощущений, впрочем, была масса — и головная боль, и сушняк во рту… Но что ещё?

Рядом, у стены, храпела одна из кисок-пташек, оставленная на ночь. Василий Лукич с трудом обернулся от неё и замер.

Чёрный, как смоль, кот, встав на задние лапы, ощупывал пиджак, наброшенный на спинку стула. Передняя лапа кота начала вытягиваться, как резиновая, полезла во внутренний карман. Купец почувствовал, как волосы встают дыбом.

Котяра между тем извлёк из пиджака бумажник, причём передняя лапа была теперь снабжена длинными пальцами, да ещё и с присосками. Осмотрев добычу, кот обернулся, и его кошачьи глаза встретились с расширенными глазами купца.

— Лежи тихо — по-русски предупредил кот, отрываясь от пола и повисая в воздухе. Со звоном вылетело стекло в оконном переплёте, и кот вылетел наружу.

И только тут Василий Лукич заорал басом, как пароходный гудок.

— … Вы продолжаете утверждать, что бумажник украл у вас именно кот?

Полицейский урядник вытирал лицо и шею платком, отдуваясь. История, в общем-то, была банальная — у подвыпившего купца в публичном доме стянули бумажник. Вот только сумма была выдающаяся — шестьдесят тысяч рублей.

— Не кот то был… — слабым голосом отозвался купчина, бледно-зелёный от выпитого и пережитого — Диавол, кара небесная мне за грехи мои… Последнее предупреждение…

Урядник вздохнул, захлопнул рабочую папку с неоконченным протоколом. Какой смысл…

В дверях возникла фигура полицейского в сопровождении сухопарой пожилой дамы в пенсне.

— Девок обыскали? — обратился к ним урядник.

— Так точно! То есть до последней дырки. Ничего нет.

— И в комнатах?

— То есть абсолютно ничего.

Урядник тяжело поднялся из кресла.

— Поправляйтесь, уважаемый Василий Лукич. Мы ещё вернёмся к разговору. Уверен, всё образуется…

— Какое образуется! — купец сорвал с головы мокрое полотенце — Мохнач! Кирюшка где? В монастырь, сейчас же! В Троицу, в лавру!..

— Ну вот это и есть местные деньги — Иахрр рассматривал купюры, разложенные на столе — Довольно примитивно, кстати.

— А это что? — Вахуу вертел в руках золотой кружок — Тоже деньги?

— Такие мы делать не будем. Бумажные куда проще.

— С вас восемьдесят шесть копеек, молодой чоловик — хозяин лавочки вовсю путал великоросские слова с малоросскими — Ото четырнадцать копеечек сдачи, пожалуйста.

— Спасибо — поблагодарил Борис, принимая сдачу. Две тяжело гружёные авоськи оттягивали руки. Почти на рубль набрал всякой всячины…

Выйдя на улицу, студент посмотрел против солнца, прищурившись. В воздухе носилось бессчётное количество мошек всех сортов, и выделить среди них техбыло невозможно. Но Борис нисколько не сомневался — ониздесь.

Он шагал по пыльной, утоптанной и уезженной середине улицы и думал. Ну вот оно и случилось, чудо. Он желал этого, и это случилось. Чудеса вообще случаются только с теми, кто в них верит, кто их ждёт. Не со всеми, правда, кто верит и ждёт, случается ожидаемое чудо. Но с теми, кто не верит, чудеса не случаются никогда. Проще говоря, готовность к чуду есть обязательное условие.

Борис был готов к чуду. Готов давно и прочно. Он где-то слышал фразу — «готовность номер один». Да, точно, так говорил один заезжий морской офицер, вроде бы подводник. У них там полно разных диковинных словечек… Но сейчас эта фраза как нельзя кстати. Борис пребывал в этой самой готовности номер один.

Борис закрыл за собой калитку — калитки здесь не запирались, являясь чисто декоративной преградой — и вдруг, движимый озорством, повесил на забор одну из авосек и помахал рукой.

— Жду вас к ужину, братья по разуму. Приглашаю. Правда, пора уже познакомиться. А то нехорошо выходит — всё подглядываете исподтишка… Ферштейн?

— С кем это ты там гутаришь, Боря? — в окне веранды показалась тётушка.

— Да так, тёть Кать — засмеялся Борис — С одним умным человеком.

— А именно?

— Да с самим собой, тёть Кать.

Тётушка фыркнула, блестя глазами.

— А я уж думала, твоя астрономия к тебе прибыла с визитом, лично. Всё-таки переживает, поди, что охладел ты к ней.

Борис уже был в доме, раскладывал на столе покупки.

— А ну как и взаправду явится она, тёть Кать? Да не одна, с братьями…

— Ой, не могу! — тётушка захохотала — Ох, Б орис, Б орис… Ты меня ум орис.

— …Я считаю, это наш шанс. Вспомните, чем кончились наши предыдущие попытки. Они в массе ещё не готовы к контакту, и этот вот Борис — слово «Борис» Ярара произнесла по-русски — есть редкое исключение.

— Ну что же — командор тряхнул ушами, крутанул хвостом — Так тому и быть. Готовимся к встрече с этим молодым человеком. Как тебе одежда, Ярара?

— Нормально, Иахрр — девушка улыбнулась этой странной человеческой улыбкой: нос неподвижен, только губы растягиваются — Привыкаю помалу. Я думала, будет хуже. Вот только это… — она пальцами приподняла юбку — Просто ужасно. Ходить-то трудно, а уж бегать и вовсе невозможно.

На Ярару стоило посмотреть. Роскошное бело-розовое бальное платье с открытыми плечами, на голове красовалась платиновая диадема, усыпанная бриллиантами. Уши заметно оттягивали золотые серьги с алмазами минимум в полсотни карат каждый, на шее красовалось золотое массивное ожерелье, украшенное голубым карбункулом, по размерам значительно превышавшим знаменитый «Кох-и-нор».

— Эти аборигены очень мудрый народ — глубокомысленно изрёк Ухурр — И как гениально просто — убежать девушка не в состоянии, а при нужде эти юбки легко поднимаются — и всё, пожалуйста…

Ярара фыркнула, засмеялась, хотя по человеческим меркам шутка была довольно сомнительной. Ухурр тоже был при параде: клетчатый костюм-тройка, белая рубашка, золотые карманные часы на цепочке, белые туфли и чёрный галстук-бабочка — жених отменный. Довершала наряд трость с массивным серебряным набалдашником.