Фриц Лейбер - Ведьма

— До Бейпорта осталось мили три, — прибавил таксист. — Что будем делать?

— Постараемся попасть в город первыми. Мне нужно на автовокзал.

— О’кей.

Такси пошло на обгон. Окна автобуса находились слишком высоко, чтобы разглядеть пассажиров; к тому же в салоне не горел свет.

Алек утвердительно мотнул головой.

— Точно, тот самый.

Автостанция в Бейпорте располагалась бок о бок с железнодорожным вокзалом. Норману вспомнилась деревянная платформа, отделенная от полотна узкой полоской гравия. Память, однако, подвела его: вокзал оказался на деле крошечным и грязным, а не довольно просторным и светлым, хотя вычурная внутренняя отделка и вызывала воспоминания о временах, когда Бейпорт был летним курортом, на который съезжались отдохнуть богатейшие люди Нью-Йорка. Окна зала ожидания были темными, но на площади перед вокзалом Норман увидел несколько автомобилей, вокруг которых, негромко переговариваясь, бродили местные; среди них Норман разглядел двоих в солдатской форме — должно быть, из Форт-Монмута или Сэнди-Хука.

Прежде чем подкатил автобус, он успел вдоволь надышаться соленым воздухом, который имел легкий рыбий привкус.

Пассажиры сходили один за другим, высматривая тех, кто их встречал.

Тэнси спустилась по ступенькам третьей. Она держала в руках саквояж из свиной кожи и глядела прямо перед собой.

— Тэнси, — проговорил Норман.

Она словно не слышала. Он заметил на ее правой руке черное пятно, похожее на большой синяк, и вспомнил чернильную кляксу на своем письменном столе.

— Тэнси! — позвал он. — Тэнси!

Она прошла мимо, задев его рукавом.

— Тэнси, что с тобой?

Норман бросился за ней. Она направлялась к стоявшему на площади такси. Люди с любопытством посматривали на них. Норман начал раздражаться.

— Тэнси, перестань! Ну пожалуйста, Тэнси!

Он догнал ее, схватил за локоть и развернул лицом к себе, не обращая внимания на неодобрительный ропот зевак. Черты Тэнси выглядели застывшими, взор был устремлен куда-то в пространство.

Норман рассвирепел. Гнетущее напряжение, которое накапливалось с утра, выплеснулось наружу. Он потряс Тэнси. Та по-прежнему как будто не видела его; она словно изображала аристократку, терпеливо сносящую грубые приставания дикаря. Если бы она закричала или принялась отбиваться, никто бы скорее всего не вмешался. А так — Нормана рванули за плечо.

— Отпусти ее!

— Эй, приятель, угомонись-ка!

Тэнси не двигалась, поза ее была исполнена ледяного величия. Внезапно она выронила на мостовую клочок бумаги; в тот же миг взгляд ее скрестился со взглядом мужа, и Норману показалось, что он разглядел в глазах Тэнси страх. Между ними двоими будто протянулся незримый мост понимания. Быть может, это лишь почудилось Норману, но на какое-то мгновение он словно обрел второе зрение: за спиной жены он различил нечто косматое и черное, с огромными лапами и тускло светящимися глазками.

Но тут Тэнси отвернулась, и видение исчезло. Впрочем, у Нормана сложилось впечатление, что тень ее чересчур велика и что виной тому вовсе не проказы фонаря. Кто-то сильно толкнул его, он пошатнулся — и потерял Тэнси из виду.

Обступившие Нормана люди, судя по всему, перемывали ему косточки, поминая всех его родственников, ближних и дальних. Однако он, как ни прислушивался, не мог разобрать ни слова.

— Врезать бы ему как следует! — из ушей Нормана будто выпали затычки.

— Давайте, — проговорил он, — давайте, все разом.

— Эй, что происходит? — раздался голос Алека, настороженный, но не враждебный. Похоже, Алек размышлял так: «Пускай я ничего не знаю об этом парне, но он ехал в моей машине».

— А где женщина? — спросил один из солдат. — Куда она подевалась?

— Да, где она?

— Она села в такси Джейка, — сообщил кто-то.

— Может, у него был повод преследовать ее, — задумчиво произнес солдат.

Норман ощутил, как меняется настроение толпы.

— Никому не позволено приставать к женщинам, — буркнул державший его мужчина. Однако другой ослабил хватку.

— Ну? Зачем вы гнались за ней? — поинтересовался он.

— Потому что так было нужно.

Пронзительный женский голос воскликнул:

— Сколько шума из-за ерунды!

— Семейная ссора! — хмыкнул какой-то тип в толпе.

Нормана отпустили.

— Учти, — обратился к нему тот, который рассуждал о «позволительности», — если она пожалуется мне, я тебя таки вздую.

— Договорились, — отозвался Норман. — Никто не слышал, что за адрес она назвала?

Некоторые покачали головами, другие попросту проигнорировали вопрос. Их отношение к Норману, по-видимому, если и изменилось, то не слишком сильно. К тому же пять минут назад они были заняты совсем иным и им было не до адреса.

Люди молча разошлись; Норман не сомневался, что, отойдя за пределы слышимости, они примутся горячо обсуждать случившееся. Машины с площади разъехались. Двое солдат уселись на скамейку перед зданием вокзала: они, вероятно, дожидались автобуса или поезда. Вскоре рядом с Норманом остался один Алек.

Норман увидел, что клочок бумаги, который выронила Тэнси, провалился в щель между досками платформы. Он осторожно извлек его и подошел к автомобилю, чтобы рассмотреть в свете фар.

— Ну, что теперь? — подозрительно справился Алек.

Норман взглянул на часы. Десять тридцать пять. До полуночи еще почти полтора часа. За столь короткий срок он не сумеет выполнить и десятой доли из того, что задумал. Размышления доставляли Норману чуть ли не физическую боль, словно существо, которое привиделось ему за спиной Тэнси, каким-то образом повредило его мозг.

Он огляделся по сторонам. На обращенных к морю фонарях кое-где проступали следы черной краски — остатки затемнения, уцелевшие со времен войны. Улочка, начинавшаяся от площади, сверкала огнями магазинов.

Норман посмотрел на клочок бумаги, подумал о Тэнси, сосредоточился мыслями на ее образе. Что же, речь идет о том, как помочь ей лучше всего, как поступить, чтобы спасти ее. Разумеется, надо будет обыскать побережье, двигаясь по железнодорожным путям; хотя одному Богу известно, куда увезло ее то проклятое такси. Быть может, он отыщет старый причал, на котором они когда-то целовались. Ждать там? Или попробовать потолковать с водителем такси, когда он вернется? А можно заявить в полицию, что его жена хочет наложить на себя руки, и они тогда прочешут окрестности.

Но вправе ли он забывать об остальном? О том, как Тэнси призналась в колдовстве, о последнем сожженном талисмане, о неожиданных телефонных звонках Теодора Дженнингса и Маргарет Ван Найс, обо всех тех неприятностях, которые обрушились на него в колледже? Покушение Дженнингса на его жизнь, запись звуков, издаваемых трещоткой, фотография дракона, небрежно нарисованные подобия карт таро, смерть Тотема, ветвистая молния, внезапное проявление самоубийственных и саморазрушительных наклонностей, пьяная галлюцинация — нечто, схватившее его за плечо и заткнувшее рот, видение, посетившее его на вокзальной площади…