Фрэнк Герберт - Пандора (сборник)

Бретт хотел обниматься со Скади целую вечность, но Скади уже пыталась встать, невзирая на неожиданные покачивания судна. Бретт взял ее за руку и помог ей подняться, но руку не отпустил.

— Уже почти стемнело, — сказал он. — Это не помешает нам найти базу? Я хотел сказать, под водой всегда намного темнее.

— Я знаю дорогу, — ответила девушка. — И у тебя есть ночное зрение, ты будешь видеть за нас обоих. А теперь нам пора…

На этот раз он сам поцеловал ее. Она прижалась к нему на мгновение, такая нежная, ласковая, но затем снова отодвинулась. Скади все еще держала его за руку, но во взгляде ее была неуверенность, которую Бретт истолковал как страх.

— Что? — спросил он.

— Если мы останемся здесь, мы… ну, мы сделаем то, что нам хочется.

У Бретта пересохло в горле, и он понял, что не сможет заговорить, не закашлявшись. Он промолчал, желая выслушать ее. Юноша не очень разбирался в том, что им обоим хотелось сделать, а если она даст ему парочку намеков, то он будет только рад. Он не хотел разочаровывать Скади и понятия не имел, чего она от него ожидает. Что еще важнее, он не знал, насколько девушка сама была опытна в таких делах, а сейчас это было очень важно выяснить.

Скади сжала его руку.

— Ты мне нравишься, — сказала она. — Ты мне ужасно нравишься. Если мне кто-то и нравится настолько, чтобы… чтобы вступить в такую близость, так это ты. Но ведь надо думать и насчет детей.

Бретт покраснел, но не от смущения, а от злости на самого себя — за то, что не подумал об очевидном, не осознал, что зачать ребенка можно и с одного раза — а он тоже еще не был к этому готов.

— Моей матери тоже было шестнадцать, — продолжала Скади. — Она все время занималась мной и не имела ни капли свободы. Она не знала, что это такое — свободно перемещаться, как другие. Она старалась изо всех сил, и я очень многое почерпнула от нее. Но с другими детьми я не виделась, разве что случайно.

— Получается, что она лишилась взрослой жизни, а ты — детства?

— Да Сожалеть об этом не стоит. Это единственная жизнь, которая мне знакома, и она была хорошей. А теперь, когда я встретила тебя, она стала вдвое лучше. Но я не хочу повторить материнский пример. Ни за что.

Он кивнул, взял Скади за руку и снова поцеловал. На сей раз они не соприкоснулись грудью, но их руки крепко держались друг за друга, и Бретт ощутил облегчение.

— Ты не сердишься? — спросила она.

— По-моему, я и вообще не смогу на тебя разозлиться, — ответил он. — И кроме того, впереди у нас много времени, чтобы получше узнать друг друга. И я хочу быть рядом, когда ты скажешь «да».

Ваате снилось, что в ее волосы заползло нечто. Оно щекотало затылок, хотя у него и не было ножек, и пристроилось возле ее правого уха. Тварь была черной, скользкой и жесткой, как насекомое.

Ваата слышала крики боли во сне, как и во многих других снах прежде, и перебросила их Дьюку, где они приняли более осознанный характер. Теперь Ваата узнала в некоторых голосах обрывки других снов. Она часто бывала в этой бездне. Там была Скади Ванг — и тварь, заползшая в волосы Вааты, разинула кровожадные жвалы при звуках ее голоса.

Дьюк понимал, что Ваате эта тварь не нравится. Она корчилась и трясла головой, чтобы избавиться от насекомого. А тварь вцепилась крепко, захватила жвалами волосы и принялась выкусывать их по одному. Ваата издала низкий глубокий стон, почти кашель. Она выловила мокрого жучка из волос и раздавила его.

Обломки просыпались из ее пальцев; послышалось несколько приглушенных вскриков. Дьюк внезапно ощутил, что это приснившееся насекомое может оказаться и всамделишным. Он на мгновение ощутил исходящие от него мысли — перепуганные человеческие мысли. Ваата поудобнее устроилась и принялась менять этот сон на другой, более приятный. Как всегда, она перенеслась в самые первые дни долины, которую ее народ называл «Гнездо». Через пару мгновений она затерялась в густой растительности этого священного места, где она была рождена. Это было наилучшим, что могла даровать суша Пандоры — а теперь это место погребено на сотню метров вглубь беспокойного моря. Но во сне все может быть и иначе — а география снов была единственной ведомой Ваате. Она думала о том, как хорошо опять ходить, и не позволяла себе вспомнить, что это ведь только сон. Но Дьюк знал — он слышал те жуткие предсмертные мысли, и сны Вааты сделались для него не теми, что прежде.

За тот исчезающе краткий миг, когда последние лучи заката опускаются за горизонт, словно в море затушили горящий факел, Бретт увидел пусковую башню. Ее серая туша, словно мост, протянулась от моря до облака. Бретт указал в ее сторону.

— Это она?

Скади нагнулась вперед, всматриваясь в угасающие сумерки.

— Я ее не вижу, — ответила девушка, — но приборы показывают, что до нее еще километров двадцать.

— Мы промешкали с Твиспом и этим типом, Теджем. Что ты о нем скажешь?

— О твоем Твиспе?

— Нет, о втором.

— У нас среди морян такие случаются, — фыркнула она.

— Тебе он тоже не понравился.

— Он нытик, а возможно, и убийца, — ответила Скади. — Нелегко испытывать симпатию к такому человеку.

— А что ты думаешь о его рассказе? — спросил Бретт.

— Не знаю, — ответила она. — А что, если он все это совершил сам, добровольно, а команда выбросила его за борт? Мы не можем верить или не верить ему — мы услышали так мало, и все притом из его собственных уст.

Грузовоз скользнул вдоль ложа келпа, слегка замедлив ход, когда острые края подводных крыльев резанули густые заросли.

— Я не разглядела этот келп, — ахнула Скади. — Освещение слабое… какая же я неуклюжая!

— Это повредит судну? — осведомился Бретт.

— Нет, — покачала головой девушка, — это я повредила келпу. В будущем нам придется отказаться от таких судов.

— Повредила келпу? — удивился Бретт. — Как можно повредить растению?

— Келп не просто растение, — возразила она. — Это разумное существо на стадии развития… ну, это трудно объяснить. Ты бы решил, что я рехнулась, как этот Тедж, расскажи я тебе все, что знаю о келпе.

Скади уменьшила ход. Шипящий рев стих, и судно соскользнуло с очередной волны, закачавшись на воде. Двигатели издавали тихое мурлыканье.

— Для нас опаснее прибыть на базу ночью, — сказала Скади. Алые огоньки на пульте управления включились автоматически, когда стемнело, и теперь, когда она взглянула на Бретта, красные отсветы лежали на его лице.