Фрэнк Герберт - Пандора (сборник)

Боггс размахнулся и изо всех оставшихся сил забросил свою «удочку» в воду. Потом легонько подергал за леску — так, хорошо, крючки ни за что не зацепились. Наживки оставалось еще на две или даже три попытки.

— Мальчик, а у тебя есть лицензия?

Услышав за спиной тихий голос, Боггс оцепенел. Все тело вдруг ослабло так, что он не мог даже пошевелиться. Да что там пошевелиться — рта раскрыть не мог.

— Если есть, то ты поздновато пришел. Она действительна лишь на один день, и тратить время впустую — слишком большая роскошь.

С обрыва скатилось несколько камушков, а затем на волнолом рядом со скорчившимся мальчиком спрыгнул тощий долговязый мужчина. Он был абсолютно лысым, но на подбородке и щеках торчали редкие волосенки. Его блестящая, словно лакированная, лысина составляла странный контраст с испещренным глубокими морщинами лицом.

— Я такой же нелегал, как и ты, — быстро прошептал старик. — Короче, решил воспользоваться последним шансом. А ты?

— Я тоже.

Старик обошел Боггса и склонился над его наживкой. Потыкав в нее пальцем, он усмехнулся:

— И у меня то же самое.

Он говорил совсем тихо. И не только потому, что боялся патруля. Похоже, ему было стыдно.

Внезапно леска Боггса слегка дернулась, а затем рванула с такой силой, что мальчишка едва не вывихнул руку.

— Одна есть! — От возбуждения старик заговорил громче и, облизывая сухие губы, предложил: — Парень, она точно клюнула, дай я помогу ее удержать…

— Нет!

Боггс намотал леску на кулак и потянул.

— Нет! Она моя!

Рыба явно была большой и сильной. Боггс изо всех сил уперся ногами в скалу и всем телом подался назад. В глазах у него потемнело. Будто издалека доносились восторженные восклицания старика. Боггс присел на корточки, быстро сгреб свободной рукой все камни, какие нашлись рядом, и улегся за этой баррикадой, ухватившись за туго натянувшуюся леску обеими руками.

Затем дернул, что-то с плеском вылетело из воды, шлепнулось на берег и вцепилось ему в обе лодыжки. Нет, это не рыба. Боггса держали человеческие руки. Раздался смех.

— Ты поймал просто великана, парень! — проревел чей-то бас. — А лицензию ты можешь показать?

И снова взрыв хохота.

— А вы?.. А вы…

— Охрана? — подсказал голос. Теперь он звучал ближе. — Можешь прозакладывать свою задницу, парень, что так оно и есть! Ну, где твоя лицензия?

Секьюрити схватил мальчика и поднял в воздух. Боггс открыл глаза и увидел мокрый костюм для подводного плавания и стоящие торчком влажные черные волосы.

— Так у тебя ее нет? Я прав? — Мужчина поставил Боггса на ноги и встряхнул так, что у того кости застучали. — Так есть или нет?

— Нет, но… Я…

— Воришка, крадущий последние крохи у голодающих? Да? И ты думаешь, что имеешь право сам решать, кому жить, а кому умереть? Так, да? Такое право есть только у директора. Ну что ж, рыбий корм, я тебе покажу, где водятся рыбки покрупнее!

Охранник закусил загубник своего акваланга, закинул мальчика себе за спину и, сжав лапищей у себя на груди обе руки мальчика, прыгнул вместе с ним с волнолома.

Вода хлынула Боггсу в носовую щель, он захлебнулся и забился изо всех сил. Потом вода попала в легкие, и мальчик затих. Последнее, что он видел, — это мерцающая водная гладь над головой и уносящиеся к ней пузырьки воздуха изо рта.

Твисп и Моуз набрали полные мешки пыльцы взорвавшихся дирижабликов и теперь несли их в свой горный храм. Всю дорогу Твисп сосредоточенно молчал, а Моуз не переставая что-то бормотал себе под нос. Хотя последнее время Твисп все реже показывался в горной обители, монахи не придавали особого значения его частым приходам и уходам. Некоторые из них знали, что он сотрудничает с Тенями, но не подавали виду. А даже если бы узнали, то все равно никто не стал бы мешать ему.

Все еще продолжающиеся в городе бои нисколько не коснутся монастыря. Это Твисп знал по опыту. Он шел, откинув плащ за спину, закатав рукава и подставив лицо солнечным лучам. Сейчас он мог себе позволить хоть на несколько часов позабыть о кодах, шифровках и прочих деталях его тайной жизни. Но уже сегодня его могут призвать, чтобы он принял решение и отдал приказ, который кардинально изменит жизнь на Пандоре. А пока этого не произошло, он предпочитал нежиться под теплым солнышком, чувствуя, как соленый бриз, точно женские ручки, нежно гладит волосы.

Собирая пыльцу, оба монаха перемазались с ног до головы и изрядно вспотели. Лица их были покрыты синими пятнами. Пыльца, в которой заключалась сама душа Авааты, впитывалась в кожу и сквозь поры проникала в кровь. Твисп ходил по этой тропе уже столько раз, что ноги сами вели его. Точно так же он доверялся своей интуиции, когда путешествовал по келпопроводам.

«Тот, кто контролирует настоящее, контролирует и прошлое, — произнес голос в его мозгу. — А тот, кто контролирует прошлое, контролирует и будущее».

Нечто подобное он уже где-то читал. Но гораздо раньше услышал это высказывание от келпа.

«Аваата контролирует прошлое, — подумал он. — Она путешествует по нашей памяти, по нашей генетической памяти, и этим прокладывает нам твердый курс в будущее».

Будто со стороны он увидел свои ноги, как они размеренным шагом поднимаются по узкой горной тропке, избегая ненадежных камней и осыпей. И они выполняют эту работу без малейшего участия того, что большинство людей назвали бы сознанием.

«Дешевый трюкач!» — подумал Твисп о себе с усмешкой.

Идущий следом Моуз запел какой-то гимн. Твисп прислушался, но не узнал мелодии. Ему стало интересно: где сейчас путешествует сознание молодого монаха и почему он запел эту странную мелодию? Но Твисп слишком уважал внутренний мир любого человека, чтобы спрашивать о нем столь откровенно.

Каждый новый контакт с келпом или с пыльцой дирижабликов помогал Твиспу все глубже погружаться в свое прошлое. Да, потеря тех, кого любишь, всегда порождает боль. И не менее мучительно больно вспоминать о них. Но зато были и другие воспоминания, очищавшие душу и исцеляющие душевные раны. Например, то, как он впервые коснулся губами соска материнской груди, сладкий вкус ее молока, нежный убаюкивающий голос и тихое «тук-тук» ее островитянского сердца.

А дважды келп переносил его в более глубокое прошлое, в память его человеческих предков, однажды явившихся из бездны космоса. И из этих путешествий во времени Твисп почерпнул гораздо больше, чем знания по истории своего вида. Он обрел в них мудрость, сознание, лишенное всяческих рамок и оков, наличие коих присуще людям машинного века типа Флэттери. Потому-то директор и пытался всячески мешать любым контактам с келпом, а в конце концов и вовсе их запретил. Даже в качестве религиозного ритуала.