Фрэнк Герберт - Пандора (сборник)

Пруденс тем временем изучала информацию на дисплеях Бикеля и стопки схем. Она примерно понимала, что именно он делает, и этого, в сочетании с программами, которые он ей дал, было вполне достаточно для того, чтобы понять одну важную вещь. Устройство, которое он предлагает, будет функционировать на основе эрмайчовских полиномов и лагерровских коэффициентов, обрабатывая с их помощью входящую информацию. Они в Очередной раз возвращались все к той же извечной проблеме — что собой представляет разум?

— Может, я бы и справилась, — сказала она. — Если бы ты дал мне определение разума.

— Это мы оставим умникам с Лунной базы, — отозвался Бикель.

— Мы не будем трогать внутренние линии связи компьютера. Связь с ним лучше поддерживать извне, с помощью вспомогательного блока, по одностороннему каналу, защищенному от перегрузки.

— А этот вспомогательный блок не подведет? — спросил Флэттери.

— Один из нас будет постоянно контролировать его, — ответил Бикель, стараясь скрыть раздражение. — Один из нас всегда будет за пультом. Мы будем управлять им… как быком, тянущим воз.

— А вдруг у этого быка появятся собственные идеи? — спросил Флэттери.

— Нет, если только мы не совершим роковую ошибку, — откликнулся Бикель.

— Ндааа! — Восклицание Флэттери прозвучало неожиданно громко. — А когда эта штука обретет разум — тогда что? — осведомился он.

Бикель бросил на него быстрый взгляд, переваривая вопрос. Наконец он произнес:

— Думаю… это будет нечто вроде новорожденного… в каком-то смысле.

— Разве ребенок когда-нибудь рождался со всей информацией и опытом, накопленным главным компьютером корабля? — настаивал Флэттери.

«Для Бикеля это может оказаться чересчур, — подумала Пруденс. — Если вывести его из равновесия, он может взорваться или начать искать не там, где надо. Он ни о чем не должен догадываться».

— Ну… младенец рождается с уже заложенными в него инстинктами, — продолжал Бикель. — А уже потом мы воспитываем из ребенка… настоящего человека.

— А лично мне и религиозные, и моральные аспекты этой затеи кажутся совершенно отталкивающими, — возразил Флэттери. — По-моему, все это грех. Если даже и не грех гордыни, то нечто не менее злое.

Пруденс уставилась на него. Флэттери проявлял признаки крайнего возбуждения: щеки его покраснели, пальцы дрожали, а глаза негодующе сверкали.

«Этого в программе не было, — подумала она. — Должно быть, он просто устал».

Флэттери переводил взгляд с Бикеля на Пруденс и обратно. Ему все труднее было скрывать свою неприязнь к Бикелю.

«Врач, исцелись сам, — подумал он. — Бикелю все равно предстоит возглавить экипаж. А я — просто своего рода предохранитель».

Флэттери бросил взгляд на щиток на своем личном пульте, скрывающий выключатель, а потом подумал о втором таком же потаенном выключателе на переборке у себя в каюте.

«Команда на аварийный разворот и возвращение», — напомнил себе Флэттери. Он должен был получить приказ с Лунной базы. И этому приказу он должен был подчиниться — если только не решит, что корабль необходимо уничтожить еще до получения сигнала.

Простое нажатие на одну из скрытых кнопок активирует программу в корабельном компьютере, воздушные шлюзы откроются, взорвутся тщательно спрятанные заряды взрывчатки. Смерть экипажа, корабля, всех колонистов и их запасов.

«Колонистов и их запасов!» — подумал Флэттери.

Он был слишком хорошим психиатром, чтобы не заметить потаенного чувства вины тех, кто экипировал корабль. А еще он был слишком хорошим теологом, чтобы не распознать за религиозной риторикой изначальной сомнительности своей роли в проекте.

Предохранитель был просто необходим.

Первые неуклюжие попытки создать искусственный разум были предприняты на острове в заливе Пьюджет-Саунд. Острова больше не существовало. «Мошенничество!» — кричали тогда едва ли не все. И это было почти правдой. Нечто, презрев законы природы, уничтожило весь персонал, уничтожило датчики, залило всю территорию острова смертоносными лучами.

В конце концов, оно забрало с собой остров — Бог знает куда. Пуфф! И острова не стало. Не стало сотрудников лаборатории. Осталась лишь серая водная гладь, северный холодный ветер, поднимающий на том месте, где еще недавно находился остров, волны с белыми гребнями. А вскоре дно в том месте, где некогда была суша, люди и оборудование, заросло водорослями, среди которых изредка мелькали косяки рыбы.

При одной мысли об этом Флэттери передернуло. Он попытался перенестись мыслями в свою каюту, где на переборке висели лики святых, попытался проникнуться их спокойствием и умиротворенностью.

Теперь даже Лунная база не осмеливалась вернуться к тому проекту. Все это было обманом с целью обучить экипаж корабля, привести в отчаяние молодых мужчин и женщин…

«На каждом корабле Проекта должен поддерживаться определенный коэффициент отчаяния, — внушали ему. — Причиной отчаяния должны стать как человеческий, так и механический факторы».

Создатели проекта рассматривали отчаяние как некий порог, фактор, способствующий повышению информированности.

В каком-то извращенном смысле это было вполне логично. Именно поэтому на кораблях имелись люди вроде Флэттери… и Пруденс Вейганд, и приборы, которые все время выходили из строя, автоматические ремонтные агрегаты, за работой которых нужно было постоянно следить — и запрограммированные аварийные ситуации, усложняющие положение при настоящих авариях.

Флэттери страшно хотелось вернуться в свою каюту, принять Душ, изучить состояние компьютерного комплекса и удостовериться, что тот, лишенный своего Органического Искусственного Разума, вновь стал обычной машиной.

Но пока уйти он не мог, не мог сделать ничего подозрительного.

— Если ты начнешь восстанавливать системы, — тем временем говорила Пруденс, — то сколько времени понадобится, чтобы восстановить связи?

— От пятнадцати до двадцати часов, — ответил Бикель. — За это время можно успеть подключить все на скорую руку.

Флэттери вопросительно взглянул на Тимберлейка.

— Да, примерно так, — подтвердил Тимберлейк.

— В качестве основы для нашей модели мы используем главный пульт, — объяснил Бикель. — А из запасов для колонистов позаимствуем нейронное волокно, энговские умножители и другие основные компоненты. Мы должны получить систему, моделирующую функции человеческой нервной системы.

— А она будет разумной? — спросил Флэттери.

— Мы можем лишь создать эту систему и посмотреть, что из этого выйдет.

— Наш компьютер и даже главный пульт действуют на аналогичных принципах сложения, — продолжал вещать Бикель. — Мы же собираемся создать систему, которая. Наша система будет оперировать блоками информации, являющимися результатом многочисленных операций умножения.