Грег Бир - Божья кузница (сборник)

— Мы хотим посмотреть на долину! — крикнул Эдвард в ответ. — Подойдем позже.

Оперевшись на перила нижней террасы, они впитывали в себя долину от края до края и горы, вздымающиеся за ней. Пение птиц перемежалось с шепотом ветерка.

— Какое спокойствие! Можно подумать, ему ничто не угрожает… — проговорила Бетси.

Эдвард пытался представить себе отца, который стоял на этом самом месте больше двадцати лет назад и гримасничал перед женой, старавшейся заснять его полароидом. Тогда они приехали сюда на машине, а часом позже уже возвращались домой — заканчивались последние счастливые дни его детства, дни, когда Эдвард чувствовал, что может быть счастливым.

Он взял Бетси за руку и улыбнулся ей.

— Лучший вид в мире.

— Места для почетных гостей, — согласилась Бетси, щурясь от яркого солнца. Несколько минут они, обнявшись, стояли у края обрыва, а потом повернулись и пошли к Минелли и Инес.

День тянулся медленно, лениво. Минелли удалось купить батон салями, а Инес вышла из палатки с большим куском чеддера.

— Еще несколько дней назад у нас была целая головка, — сказала она. — Не спрашивайте, как она нам досталась. — Она смеялась одновременно и грубоватым, и по-детски милым смехом.

Минелли раздал банки с пивом, теплым, но, тем не менее, освежающим, и они медленно принялись за еду, изредка обмениваясь незначительными фразами, вслушиваясь в щебетание птиц и шорох листьев. Когда завтрак закончился, Эдвард расстелил на траве спальный мешок и предложил Бетси вздремнуть. Подъем на вершину не слишком измотал его, но солнце припекало, воздух пьянил, большие жирные пчелы жужжали, кружась над ними. Они были сыты, а пиво навеяло на Эдварда дремоту.

Бетси легла рядом, положив голову на его локоть.

— Ты счастлив? — спросила она.

Эдвард открыл глаза и увидел белые облака на фоне ярко-синего неба.

— Да, — сказал он. — Счастлив.

— Я тоже.

В нескольких ярдах туристы распевали песни, слышались мелодии шестидесятых и семидесятых годов. Голоса плыли по колеблющемуся теплому воздуху и таяли в шуме ветра и жужжании пчел.

Уолтер Сэмшоу праздновал свое семидесятишестилетие на борту корабля. «Дискаверер» кружил в нескольких километрах от того места, где ученые обнаружили необычно большую концентрацию кислорода, поднимавшегося на поверхность. Пузырьки не показывались уже три дня.

Корабельный кок испек двухметровый именинный пирог в форме морского змея, или сельдяного короля, как настаивал Чао, который несколько раз видел сельдяного короля и ни разу — морского змея.

В пять часов торт был торжественно разрезан под парусиновым навесом, натянутым над кормой. Куски змея подавались на лучшей корабельной посуде, впридачу все члены экипажа и ученые получили по стакану шампанского, а вахтенние — безалкогольный пунш.

Сенд без слов поднял свой стакан, чествуя юбиляра. Уолт улыбнулся и откусил кусочек пирога. Вкус темной сахарной глазури, приготовленной особым способом, показался ему знакомым. Сэмшоу старался вспомнить, где он мог пробовать такое блюдо, как вдруг океан озарился ядовитым сине-зеленым светом, так что даже яркие солнечные лучи поблекли.

Сэмшоу вспомнил молодость, Четвертое июля, когда он стоял на пляже Кейп-Кода в ожидании праздничного салюта, стрелял из ракетницы в волны прибоя и наблюдал, как зеленые огоньки бесшумно разрываются в глубине.

Команда, сбежавшаяся на корму, молчала. Кое-кто недоуменно переглядывался, не понимая, в чем дело.

Быстро следуя одна за другой, новые вспышки осветили океан от края до края.

— Думаю, — сказал Сэмшоу отлично поставленным преподавательским голосом, — что скоро мы получим ответ на многие вопросы.

Он встал на колени, поставил стакан и тарелку на палубу, потом с помощью Сенда поднялся и подошел к борту.

К востоку от корабля загрохотало и море, и небо.

Там, от линии горизонта, поднималось облако дыма и ослепительного света. Потом облачный столб изогнулся, как раненая змея. Один конец длинного облака вытянулся над морем и с поразительной скоростью скользнул к сунду. Сзмшоу вздрогнул — он не хотел, чтобы все кончилось прямо сейчас. Он хотел увидеть еще что-нибудь, прожить хотя бы еще несколько минут.

Корпус корабля задрожал, стальные мачты и провода загудели. Перила сильно вибрировали под руками ученого.

Океан наполнился светом. Вода на много миль вокруг напоминала лампу из толстого зеленого стелка с пламенем свечи за ней.

— Бомбы, — пояснил Сэмшоу. — Они взрываются. Вдоль желобов и котловин…

К востоку море вздулось пузырем толщиной, возможно, в сто метров. Змееобразное облако коснулось его, и пузырь лопнул, разлетевшись брызгами воды и пены. Посреди разорванной морской поверхности — среди остатков оболочки немыслимо большого пузыря — поднималась мерцающая прозрачная струя сверхгорячего пара около двух миль шириной. Пар немедленно сгустился в опалового цвета полусферу. Вокруг — куда ни посмотри — лоалось, и испарялось, и превращалось в полусферы множество других пузырей, так что казалось, кто-то взболтал все море до мятно-зеленой пены. Облака пара крутящимися колоннами поднимались в небо. Свист, рев, бульканье и грохот выворачивали душу наизнанку, становились невыносимыми. Сэмшоу обхватил голову руками и замер в ожидании того, что, как он знал, должно произойти.

Несколько пузырей появились и лопнули всего лишь в сотне метров от них, еще несколько — по другую сторону корабля. Высокая стена бурлящей воды подхватила «Дискаверер» и сломала его хребет, крутя судно то в одну, то в другую сторону. Со скрежетом гнулся металл; заклепки выскакивали, словно пушечные снаряды; листовое железо рвалось, как бумага; оглушительно трещали перекладины. Сэмшоу перелетел через борт и смешался со струей пены и обломками разваливающегося корабля. Он почувствовал, что все то, частью чего он был — море, небо, воздух и дымка вокруг — все это быстро поднимается вверх. На море, совсем близко от корабля, показался огромный пузырь.

Конечно, у Сэмшоу уже не оставалось времени для раздумий. Но одна мысль задержалась в предпоследнем мгновении его жизни, словно в замедленном кадре. Эта мысль не покидала его мозг до тех пор, пока тело не сварилось и не смешалось с заполнившей все вокруг пеной.

Жаль, что я не услышу, как хрустит земная кора, раздираемая на части.

По всей планете, в тех местах, где машины-минеры спрятали в глубоких впадинах бомбы, из воды поднимались извилистые струи горячего пара и исчезали высоко в небе. Миллионы этих полупрозрачных столбов сгущались в облака, облака соприкасались с холодными верхними слоями атмосферы и превращались в дождь. Потесненные воздушные массы возвращались обратно со страшным грохотом. Между быстро расширяющимися областями высокого и низкого давления пронеслись цунами.