Константин Колчигин - Земля Ольховского (Трилогия)

Доктор даже хмыкнул, Наташа весело засмеялась, улыбнулся Володя, остановившийся на пороге (хотел что-то спросить у меня), а я лишь головой покачал – мой заместитель всегда умел поднять настроение людям, не задевая ничьего самолюбия. Наш юнга, поймав, наконец, мой взгляд, спросил, как замешивать тесто и я жестом показал на стол, чтобы он приготовил всё необходимое – это должен был сделать я сам. На деле возиться мне сейчас с пельменями вовсе не хотелось, но для своих людей я, как всегда, собирался постараться и приготовить всё в наилучшем виде. С тестом я управился быстро, и, пока в двух котлах готовился костный бульон, раскатал хороший кусок его во весь стол, Володя тут же стал вырезать сочни краями стальной кружки, а Наташа следом раскладывать фарш – я сразу лепил пельмени, и мне приходилось ждать, потому что наша молодёжь не успевала подготовить для меня работу…

– Я всё время смотрю на это дело и не пойму, как можно так быстро лепить пельмени! – заявил доктор, который управился с фаршем и теперь сидел на своём топчане, наблюдая за мной. – Николай Александрович просто берёт заготовку и сразу кладёт на место готовый пельмень!

– И не говори, Олег Сергеевич! – отозвался Огнев, по распоряжению (Наташа уже командовала и им) моей помощницы занятый приготовлением сливочного масла из обезвоженного порошка. – Я думал, что моя вторая тёща в этом деле была непревзойдённым мастером, но против Николая Александровича даже она показалась бы полной рохлей!

– Мастер – он во всём мастер! – неожиданно вставил Володя, и все даже оглянулись на него.

– Хорошо сказал, парень! – одобрительно усмехнулся мой заместитель. – Растёшь прямо на глазах!

Первая партия пельменей поспела минут через сорок – задержка вышла лишь из-за костного бульона, которому нужно было время приготовиться. Мои подчинённые спешно уселись за стол – можно было подумать, что неделю не ели, – и даже от салата отказались (все, кроме меня и Наташи). Пельмени мои люди предпочитали есть с бульоном, и лишь я со своей помощницей (и Володя, во всем подражавший своему шефу) – в сливочном масле.

– Мужики, вы словно с голодного острова прибыли! – даже головой покачал я, глянув, как исчезают прямо на глазах огромные порции. – Придётся, похоже, почаще готовить это блюдо…

– Да уж больно хороши пельмешки! – между двумя порциями (раскладывал наш юнга) проговорил мой заместитель, успев также привычно погладить бороду, и (опять с хитрой усмешкой) добавил. – Боюсь вот только, Николай Александрович, что после вашей стряпни мужики нашего кока за борт выкинут!

Кто-то хмыкнул, услышав это фразу (все были слишком заняты пельменями), и только Наташа с Володей засмеялись. Ограничившись половиной порции – пельмени, хотя и относились к самым любимым моим блюдам, при моём сверхактивном образе жизни требовали серъёзной умеренности, я поднялся из-за стола и, чтобы не отвлекать своих людей от ужина, сам поставил кипятить воду для чая. Пришлось разжечь очередной «деревянный примус»

– Володя стал настоящим асом в этой области, и все заготовки имели разный диаметр и длину – можно было сразу выбирать из них ту, что давала необходимой силы пламя и требуемое время горения. На открытом огне вода в котелке закипала быстро, и я задержался на «камбузе» под носовым навесом, готовясь сразу засыпать заварку. Через минуту сюда вышла Наташа, тоже не слишком-то увлекающаяся сегодняшним вкусным, но достаточно тяжёлым блюдом.

– Я хотела вас кое о чём попросить вас, Николай Александрович… – немного смущённо заговорила девушка. – Выполните?

– Возможно, – невольно улыбнулся я, поправляя котелок с водой над горящим изнутри кругляком. – Если вы, конечно, прежде выскажете свою просьбу…

– Знаете… – несмело начала она. – Я сегодня видела интересный сон…

– Рад за вас, Наташа! – продолжая улыбаться, вставил я, воспользовавшись паузой.

– Не смейтесь, пожалуйста, Николай Александрович! – попросила моя собеседница и, чуть помедлив, добавила. – Мне приснилось, что мы с вами гуляем по университетскому парку, и все вокруг девчонки с завистью поглядывают на меня…

– А парни, надо полагать, на меня, но уже со злобой… – заметил я, убирая с огня закипевшую воду, а потом засыпая заварку прямо в котелок за неимением чайника. – Это всё, моя милая помощница, или были ещё какие-то подробности?

– Ещё мы много целовались… – опять с лёгким смущением поделилась девчонка, а потом уже смелее продолжила. – Можете обещать мне такую прогулку?

– Конечно, но до того придётся решить целую уйму проблем, – отозвался я, прикрывая котелок крышкой. – Мы с вами ещё успеем поругаться… Но пока будем считать, что мы договорились!

– И целоваться! – напомнила Наташа, и щёки её слегка порозовели.

– В парке? – уточнил я, осторожно поднимая горячий котелок за дужку, чтобы отнести его в «кубрик».

– В губы… – машинально ответила девчонка и смущённо рассмеялась (я только головой покачал).

Мы вернулись за стол, и я налил себе и девушке чаю – все остальные мои подчинённые были по-прежнему заняты истреблением пельменей. Потом открыл консервную банку со сгущёнными сливками – молоко уже закончилось, но некоторый запас его и других молочных (как, разумеется, и всех остальных) консервов имелся ещё в ледяном складе нашего холма. Одной банки нам хватило ненадолго, и моя помощница через несколько минут вопросительно глянула на меня – я незамедлительно потянулся за второй банкой.

– Кстати, Николай Александрович, почему вы не целуете меня в губы? – тихо спросила Наташа, придвинувшись совсем близко. – Нет желания?

– Голову стараюсь по возможности сохранить на месте, моя милая помощница, – тоже тихо отозвался я. – И без того от вас кругом идёт…

Ответом девчонка, похоже, осталась довольна – радостно улыбнулась и легко пожала кончиками пальцев моё запястье. Через несколько минут, когда настало время убирать со стола и мыть посуду, я вышел на носовую платформу и постоял несколько минут, разглядывая поросшие какими-то зелёными лесными космами довольно умеренной высоты берега. Мы двигались уже в зоне широколиственных лесов, постепенно приближаясь к месту постройки «Дредноута», ширина реки здесь не превышала пятнадцати – двадцати метров, а течение заметно усилилось, и теперь мы делали лишь чуть больше одного узла. А ещё стало заметно прохладней, хотя температура пока и держалась в зоне комфорта (от девятнадцати до двадцати четырёх градусов тепла), но всё заметнее становился северный ветерок, а тёмно-синее небо всё чаще застилала лёгкая дымка, сквозь которую теперь куда более умеренно грел оранжевый Агни. На площадку вышел мой заместитель – чтобы не мешать уборке, которой командовала Наташа, и постоял молча несколько минут рядом со мной, тоже разглядывая заросшие берега – песчаные пляжи не попадались уже несколько километров.