Бернард Вербер - Муравьи

— А скелеты? Это люди, на которых напали крысы?

— Нет. — Джонатан улыбнулся. — Уверяю вас, никто не погиб в этом подземелье с тех пор, как здесь обосновался Эдмон. Скелетам, которые вы нашли, как минимум лет пятьдесят. Кто знает, какие драмы здесь разыгрывались тогда. Может быть, какая-нибудь секта…

— Но значит, мы никогда не сможем подняться?

— Никогда.

— Для этого надо добраться до ямы над сетью (подняться по меньшей мере на восемь метров в высоту), пройти ловушку в форме конуса в обратном направлении, что невозможно (а уничтожить ее мы не в силах), и снова пройти через отодвигающуюся стену (а с этой стороны Джонатан не сделал никакой системы для открывания двери)…

— Не говоря уже о крысах…

— Как ты крыс здесь развел? — спросил Даниель.

— Это идея Эдмона. Он оставил пару особенно здоровых и агрессивных rattus norvegicus в углублении скалы, с большим запасом пищи. Он знал, что это бомба замедленного действия. Хорошо питающиеся крысы размножаются с показательной скоростью. Каждый месяц шесть малышей, способных размножаться уже через две недели… Чтобы защититься от них, он разбрызгивал феромоны агрессии, невыносимые для этих грызунов.

— Так это они убили Уарзазата? — спросила Огюста.

— Увы. И Джонатан не предвидел того, что крысы, проникшие сюда со стороны стены с пирамидой, станут еще свирепее.

— Один из наших товарищей, который и до этого боялся крыс, совершенно обезумел, когда одна из этих огромных тварей прыгнула ему в лицо и откусила кончик носа. Он тут же вернулся, стена с пирамидой как раз не успела еще закрыться. Вы знаете, что с ним произошло потом? — спросил один из жандармов.

— Говорят, что он сошел с ума и его поместили в сумасшедший дом, — ответила Огюста. — Но это — слухи.

Она встает, чтобы взять стакан с водой, и замечает, что на столе полно муравьев. Она вскрикивает и инстинктивно сметает их ладонью. Джонатан прыгает, хватает ее за запястье. Его суровый взгляд контрастирует с царившей до сих пор крайней безмятежностью, уголок рта снова дергается, чего давно уже не было.

— Никогда… не делай больше… этого!

Одна в своей ложе, Бело-киу-киуни рассеянно пожирает кладку своих яиц. Вообще-то это ее любимая пища.

Она знает, что этот пресловутый № 801 — не только посол нового Города. Самка № 56, или королева Шли-пу-ни, как она хочет теперь называться, послала его для продолжения расследования.

Бело-киу-киуни не о чем беспокоиться, ее воины со скальным запахом покончат с ним без труда. Хромой в особенности преуспел в искусстве снимать тяготы жизни — просто артист!

Однако вот уже в четвертый раз Шли-пу-ни посылает к ней слишком любопытных послов. Первых убили еще до того, как они нашли зал с ломешузой. Вторые и третьи подпали под воздействие галлюцинаторной субстанции ядовитого жесткокрылого.

Что касается № 801, то он, по всей видимости, пошел вниз, едва закончилось свидание с Матерью. Решительно им все больше и больше не терпится умереть! Но с каждым разом они заходят все ниже в глубины Города. А если один из них, несмотря ни на что, найдет проход? Если он откроет секрет? Если начнет распространять об этом запахи?..

Племя не поймет. Противострессовые воины не сумеют задушить вовремя всю информацию. Как будут реагировать ее дети?

Стремительно входит воин со скальным запахом.

Шпион сумел победить ломешузу! Он внизу!

Ну вот, это должно было произойти…

666 — это имя зверя (Откровение Иоанна Богослова).

Но кто для кого будет зверем?

Джонатан отпустил запястье своей бабушки. Чтобы разрядить обстановку, Даниель пытается отвлечь внимание на себя.

— А эта лаборатория при входе, для чего она?

— Это Розетский Камень! Все наши усилия направлены к одной цели: общаться с ними!

— С ними… это с кем?

— С муравьями. Идите за мной.

Они покидают гостиную и идут в лабораторию. Джонатан, видимо совершенно свыкшийся с ролью продолжателя дела Эдмона, берет с соломы пробирку, полную муравьев, и поднимает ее на уровень глаз.

— Вы видите эти существа? Они совершенно особые, и мой дядя сразу это понял… Муравьи — это вторая великая земная цивилизация. А Эдмон — второй Христофор Колумб, открывший континент под нашими ногами. Он первый понял, что до того, как искать внеземную жизнь по всем закоулкам космоса, надо сначала наладить связь с… земной цивилизацией.

Никто не сказал ни слова. Огюста вспоминает. Несколько дней назад она прогуливалась в лесу Фонтенбло и вдруг почувствовала, как что-то хрустит у нее под ногой. Она наступила на муравьев. Старушка наклонилась. Они все были мертвы, но кое-что задержало ее внимание. Муравьи выстроились линией в виде стрелы с наконечником в обратную сторону…

Джонатан положил пробирку и снова заговорил:

— Вернувшись из Африки, Эдмон нашел этот дом, потом подземелье, потом храм. Место было идеальным, он устроил здесь свою лабораторию… Первый этап его исследований заключался в расшифровке феромонов разговоров муравьев. Это машина — спектрометр массы. Как следует из ее названия, она определяет спектр массы, разлагая любую материю, обозначая составляющие ее атомы… Я прочел записки моего дяди. Он помещал подопытных муравьев под стеклянный купол, соединенный со спектрометром всасывающей трубкой. Он ставил муравья перед кусочком яблока, затем этот муравей встречал другого муравья и обязательно сообщал ему: «Там есть яблоко». То есть это была начальная гипотеза. Эдмон собирал выделенные феромоны, расшифровывал их и выводил химическую формулу… Скажем, сообщение «В северной стороне находится яблоко» выглядит так: «метил-4 метилпиррол-2 карбоксилат». Количества химических элементов ничтожны, на фразу приходится от двух до трех пикограмм (10 в минус двенадцатой степени)… Но этого было достаточно. Уже стало ясно, как обозначаются понятия «яблоко» и «северная сторона». Он продолжал опыты с разными предметами, продуктами или ситуациями. Он создал настоящий франко-муравьиный словарь. Выяснив обозначения сотни фруктов, тридцати цветов, десятка направлений, он узнал, как выглядят феромоны тревоги, наслаждения, предложения, описания, он даже нашел самцов и самок, которые научили его выражать абстрактные эмоции седьмого усикового сегмента… Но Эдмону уже было мало «слушать» муравьев. Теперь он хотел говорить с ними, установить настоящий диалог.

— Потрясающе! — пробормотал профессор Даниель Розенфельд.

— Он установил соответствие каждой химической формулы звуку типа слога. Метил-4 метилпиррол-2 карбоксилат, например, произносится как МТ4МТП2ККС, затем, как Митичемитипидвакси. Наконец, он загрузил в память компьютера: митичетипи = яблоко, двакси = находится на севере. Компьютер переводит на французский и с французского. Когда он получает сочетание «двакси», он переводит «находится на севере». Когда на клавиатуре набирают «находится на севере», он переделывает эту фразу в «двакси», что обеспечивает подачу карбоксилата передающим аппаратом…