Юрий Шушкевич - Вексель Судьбы (книга первая)

-- Всё правильно говоришь, только вот где она -- эта новая жизнь? Если страна вернулась в капитализм, вернулась в строй, исторически предшествующий даже нашему с тобой несовершенному социализму -- то, стало быть, с новым миром неудача вышла? И если переход в новый мир сорвался даже в нашей стране, которая для него сделала больше всех остальных вместе взятых, то, скорее всего, он не состоялся и в других странах... Ведь могла же быть ошибка в теории Маркса, о которой писали не только белоэмигранты, но и именитые европейские учёные -- я же сам в закрытом фонде их читал... Или, скажем, машины, которые должны были сделать человека свободным, не удалось построить. Тогда возврат к эксплуатации становится понятным. И Советский Союз распался, поскольку не стало общей идеи, а эксплуатировать и наживаться можно и поодиночке. Всё это так. Но ведь если нет и уже не будет новой жизни -- кому и зачем мы здесь нужны?

-- Себе вот и нужны. Ты, Алексей, прости меня, но ты явно с чтением Энгельса перестарался, который всё буквально хотел обобществить, и теперь не находишь себя вне общества. В то время как товарищ Ленин учил смотреть на вещи диалектически. С тем, с прежним нашим обществом, мы были вместе и заедино. Поменялась историческая эпоха, общество стало другим -- что ж, будем же и мы теперь от него отдельно! Но при этом останемся собой, Алексей, собой останемся, сохраним наши мысли, наши мечты, нашу энергию -- вот что главное! А уж как сохраним -- то следующий вопрос. Сейчас главная наша задача -- выжить. И выжить не в этой вонючей дыре, а в нашей с тобой обожаемой столице! Ты когда последний раз обедал в "Метрополе"?

-- Я в "Националь" обычно ходил по случаю стипендии. В кафетерий при ресторане. И не обедать, а так... кофейку попить. Курить ещё там было приятно -- в мягком кресле и с видом на Кремль. Глядишь -кого из артистов или писателей за тем же занятием встретишь.

-- Всё ясно. А вот я, не поверишь, в оба места ни разу не заглядывал. На зарплату вроде бы не жаловался, да и премии постоянно шли -- а вот времени не хватало! Работали мы не за страх, а за совесть, бывало, ночевали на работе, чтоб очередной радиопередатчик для нелегала в Испанию или Германию изготовить в срок. Или фугасное устройство, встроенное в золотые царские часы фирмы "Павел Буре". Выставишь время определённым образом, повернёшь заводную голову -- и пошёл взрыватель секунды считать. Может слышал -- такой вот игрушкой наш шеф в своё время собственноручно прикончил Коновальца.

-- Главу украинских националистов?

-- Да, того самого. В Роттердаме... Но с той истории наши спецсредства стали во много раз точней и совершенней. Именно поэтому я ни разу не смог пообедать в "Метрополе". А теперь -- должен. И ты -- тоже должен. Мы с тобой не только "Метрополя", но и многое ещё чего заслужили.

-- Петрович, я твои заслуги знаю. Но заслуги лично мои -- они ведь пока что минимальны, я же толком-то даже и не успел поработать. И на войне, ты тоже знаешь -- в вечном резерве, ни одного дела. Да и война-то основная, как сейчас выясняется, была уже после того, как мы с тобой пропали. Так что ты уж не обижайся, но лично мне кажется, что пока нам рано говорить о каких-то особых правах.

-- Нет, Алексей, не рано. И не строй из себя идейного комсомольца, мы ж не на митинге. Ведь если мы с тобой, мечтавшие о новой прекрасной жизни и не щадившие для того, чтобы она наступила, ни себя и ни остальных... собиравшиеся горы двигать и континенты... если мы с тобой -- последние из поколения, на которое когда-то со страхом или надеждой взирал целый мир, вдруг сегодня скромно промолчим, со всем, что видим вокруг, согласимся, растворимся без следа в этом гигантском городе, в этой непонятной стране с орлами и красными знамёнами на плакатах, если сделаемся незаметными винтиками -- то кто же мы тогда?

-- Ты хочешь сказать -- тогда мы мещане?

-- Вот именно. А я лучше удавлюсь, чем сделаюсь мещанином. И ты, Алексей, я знаю, хоть человек культурный и благоустроенный, но в душе -- такой же. Или как?

-- Такой же, Петрович. Ты прав, нам надо куда-то выбиваться, иначе -- сдадут в паноптикум. Только вот как выбиваться?

-- Как? А вот это уже другой разговор. Для начала нам не помешало бы переехать отсюда в более приличное место. Потом -- нужны деньги, ведь мы же теперь -- при капитализме, так? Про документы я не говорю, это даже не вопрос, с их поиска всё и начнём. А дальше -- будем осваивать и использовать наши существенные преимущества.

-- Какие именно?

-- Первое и важнейшее -- за нами нет никаких следов. Ни бумаг, ни отпечатков пальцев. Второе -- мы можем знать нечто, что сегодня не знает никто. И так далее.

-- Хм, с твоим первым преимуществом -- в грабители, что ли, подаваться? Что там возможно ещё -- дипломатия, разведка, финансы?

-- А разве этого мало?

-- Нам, двоим голодным, хватит. Но во всех этих сферах придётся служить -- а кому служить? Служить власти? Народу? Но мы не знаем пока ни тех и ни других.

-- Узнаем, я надеюсь.

-- А как будем узнавать?

-- Ты прав, -- помолчав, ответил Здравый. -- Это и есть самое сложное. Но безвыходных ситуаций не бывает, и это нам тоже хорошо известно. Только прежде чем мы всем этим займёмся, прежде чем начнём сказку делать былью, попробуем воспользоваться положенным нам по праву.

-- Ты о чём?

-- Да вот, мысль одна занятная появилась. Смотри: в ноябре сорок первого, когда эвакуировали Москву, был приказ о создании трёх независимых разведывательно-диверсионных сетей. Я входил в группу, которая для одной из них обеспечивала закладку тайников -- наверное, догадываешься, с чем. Даже вблизи дачи Сталина копали. Я участвовал в семи или восьми закладках. Одну из них, очень серьёзную, мы оставили в лесу на верхнем бьефе Рублёвской водокачки, на территории нового совнаркомовского санатория -- Москву ведь и наши, и немцы могли, в случае чего, затопить, поэтому место выбирали повыше, куда вода точно не дойдёт. Так вот, эта закладка, я уверен, должна оставаться невскрытой -- санаторий при мне эвакуировали, а местных туда на выстрел не подпускали. И поэтому, думаю, нам с тобой предстоит её извлечь.

-- Там оружие?

-- Не только. Документы, довольно много денег, рация, кое-какая одежда... Для начала хватит.

-- Документы печатями сорок первого года, я думаю, сразу отнесём в музей. Да и деньги вместе с ними. Там же должны быть рейхсмарки, кому они теперь нужны?

-- Недооцениваешь ты своих коллег! Кроме рейхсмарок, были суммы в британских фунтах и североамериканских долларах. А на случай, если и те не сработают, -- немного золотых червонцев из Гохрана.

-- Червонцы -- это другое дело, -- согласился Алексей. -- С ними всегда можно стартовать. Но где гарантия, что тайник до сих пор нас дожидается?

Петрович провёл рукой по лбу, разглаживая волосы, и приглушённым голосом ответил: