Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

— Ничего не понимаю, — заметил он. — Ты хочешь сказать, что джоймейкер сам выберет для меня способ поразвлечься?

— Разумеется. Столько возможностей. Откуда ты можешь знать, что тебе больше понравится?

Он покачал головой…

На этом разговор неожиданно прервался. Его джоймейкер заговорил металлическим, дребезжащим голосом:

— Приоритетное уведомление! Это тренировка! В укрытие! В укрытие! В укрытие!

— О, дорогой, — произнесла, поморщившись, Эдна, — пошли.

— В укрытие! — надрывался джоймейкер, и Форрестер понял причину металлического звука. Джоймейкеры всех людей, сидящих в зале, повторяли этот призыв.

— В укрытие! Начинается отсчет! Сто секунд. Девяносто девять. Девяносто восемь.

— Куда мы идем? — спросил Форрестер, стараясь не отставать от девушки.

— Разумеется, в убежище! Поторапливайся, Чарльз, ясно? Терпеть не могу попадать в общественных местах в подобную ситуацию.

— …Девяносто один. Девяносто. Восемьдесят девять…

Он спросил, с трудом проглатывая застрявший в горле ком:

— Воздушный налет? Война?

Она, взяв его за руку, потащила в дальний конец чайной, куда уже стремительным потоком направились все остальные посетители.

— Не совсем так, дорогой Чарльз. Неужели ты вообще ничего не знаешь?

— Что именно?

— Чужаки. Монстры. И тому подобное. Поторопись, иначе нам негде будет сесть.

Спустившись на лифте и пройдя через освещенный коридор, они попали в полутемное большое помещение. Освещения хватало только на то, чтобы найти свободные места. Зал быстро заполнился, и вскоре двери с глухим стуком закрылись.

После того как три четверти мест были заняты, на сцену вышел человек в черном и сказал:

— Благодарю вас за сотрудничество. Рад сообщить, что в этом здании достигнута мягкость в четыре девятых за сто сорок одну секунду.

Аудитория заинтересовалась. Форрестер вытянул шею, пытаясь найти расположение динамиков, звук которых заполнял все помещение. Лишь когда мужчина вновь заговорил, он понял, что динамиком является его собственный джоймейкер, который как и все остальные джоймейкеры в зале повторял слова ведущего.

— Эта тренировка — одна из лучших, — гордо произнес он. — Я рад, что это произошло именно сегодня. Теперь вы свободны.

— Это все? — спросил Форрестер у девушки.

— Разумеется. Поедем ко мне домой?

— Но, — продолжал он, — если предполагается, что будет налет, если существует какая-то вероятность, то, может, нам лучше задержаться?

— Зачем, дорогой Чарльз? Зачем уподобляться кротам, ведь это обычная проверка.

— Да, но… — немного помедлив, он покинул зал вслед за ней.

Форрестер был сконфужен. Никто ничего не рассказывал ему о войне.

Но когда он поделился своими сомнениями с Эдной, та лишь рассмеялась.

— Война? О Чарльз! Какой ты забавный, настоящий камикадзе! Мы и так потеряли много времени. Так ты будешь ужинать со мной или нет?

— Разумеется, — сказал он, пытаясь улыбнуться.

В своей жизни, начатой в 1932 году и завершившейся тридцать семь лет спустя глотком пламени, Форрестер был преуспевающим, обеспеченным и прочно стоящим на ногах человеком.

Он был женат на Дороти, маленькой блондинке чуть моложе его, и имел трех сыновей. Форрестер возглавлял технический отдел и имел репутацию хорошего товарища и отличного игрока в покер.

Он не был на фронте, но в детстве участвовал в кампаниях по сбору металлолома и антияпонских демонстрациях. Юность его прошла в атмосфере атомной истерии. В те годы все дома были оборудованы убежищами. Он просмотрел достаточно учебных фильмов, чтобы понимать важность мероприятий по гражданской обороне.

Форрестер был разочарован увиденным. Он попытался объяснить это Эдне, которая переодевалась за ширмой, но та не заинтересовалась. Учебные тревоги раздражали ее, но она не принимала их всерьез.

Она вышла из-за ширмы. Ее красивое платье явно не подходило для приготовления ужина. Тут Форрестер поправился. Кто знает, как обстоят дела на современной кухне? Эдна быстро подошла к нему, поцеловала и села рядом. Но продолжения не последовало.

— Извини меня, дорогой Чарльз, — сказала она и повернулась к своему джоймейкеру, который лежал рядом. — Слушаю поступившее сообщение.

Форрестер не расслышал сообщения, потому что Эдна держала аппарат возле уха и снизила громкость до минимума. Он прислушался, но слова, которые Эдна произносила в ответ, были ему непонятны.

— Отмена. Удержать три. Переслать четыре, две программированы, две А — вариации.

И наконец:

— Ну вот и все. Не хочешь ли чего-нибудь выпить?

— Отлично!

Она достала стаканы из чего-то похожего на столик. Он заметил, что девушка все время смотрит на стопку свертков в противоположном конце комнаты.

— Извини меня, — сказала она, наливая в бокалы зеленоватую жидкость ему и себе. — Я должна посмотреть на поступления.

Эдна сделала небольшой глоток и направилась к столику.

Форрестер с удовольствием дегустировал напиток, который был весьма приятен на вкус, хотя и слишком переслащен. Затем он поднялся и подошел к девушке.

— Прикупила чего-нибудь? — спросил он.

Эдна разворачивала пакеты и доставала одежду, небольшие пакетики и какие-то устройства, похожие на бытовую утварь.

— О нет, мой дорогой Чарльз. Это моя работа. — Она взяла в руки мягкую зеленую вещь и приложила ее к щеке. Затем задумалась. Через некоторое время она плавным движением накинула ее себе на плечи и вещь превратилась в жабо времен Елизаветы.

— Нравится, дорогой?

— Нормально, то есть очень нравится.

— Как пух. Дотронься. — Она поднесла жабо к его лицу. Материал был очень мягким, но как только он отнимал руки, то ворсинки сразу становились жесткими. — А вот еще, — сказала она и сменила жабо на шелк, который практически растворился на ее плечах, придав им необыкновенный блеск. — А вот…

— Очень красиво, — восторгался Форрестер, — но как понимать, что это твоя работа?

— Я реализатор, — с гордостью сказала Эдна. — Связана с пятьюдесятью миллионами с надежностью два — девять.

— Что это значит?

— О, ты знаешь, если мне нравится вещь, то с вероятностью в девяносто девять она понравится и другим.

— Пятидесяти миллионам?

Она кивнула, покраснев от удовольствия.

— Этим ты зарабатываешь себе на жизнь?

— Я становлюсь богаче, — поправила она его. — Скажи! — Она посмотрела на него задумавшись. — Я подумала, ведь таких, как ты, много выходит из дормов? Ты тоже можешь так работать. Я могу спросить…

Он снисходительно погладил ее по руке.

— Нет, спасибо, — произнес он, пытаясь сдерживать воспоминания о своем богатстве, хотя у него и промелькнуло в голове, что на вчерашней вечеринке он себя так скромно не вел. Наделал кучу ошибок. Например, с марсианином…