Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

И снова торговцы, уже не на шутку перепуганные, стали советоваться — и снова решили дойти хотя бы до Тинцин-Фюраля. «Но дальше мы не сделаем ни шагу, пока не убедимся в безопасности! — заявил старейший и самый уважаемый участник каравана. — Не забывайте, что за проход в долину Эвандера придется платить герцогскую пошлину».

«Тогда вперед! — заключил другой. — К Тинцин-Фюралю, а там посмотрим, как обстоят дела».

Караван снова двинулся в путь, но почти сразу же столкнулся со следующей толпой беженцев, поведавшей еще более поразительные новости: армия ска достигла подножия Тинцин-Фюраля и осадила герцогский замок.

Больше не было речи о том, чтобы продолжать путь; торговцы повернули назад, твердо намеренные вернуться быстрее, чем они шли на север.

Эйлас остался один на пустынной дороге. В пяти милях впереди, за поворотом долины притаился Тинцин-Фюраль. Принцу оставалось только найти какую-то тропу в обход замка, поднимавшуюся через горную гряду и снова спускавшуюся к Тромпаде.

В узком и глубоком овраге, сплошь заросшем кустарниковым дубом и низкорослым кедром, Эйлас спешился и повел жеребца под уздцы вверх по склону, доверившись едва заметной тропинке. Плотная жесткая растительность мешала продвижению, неустойчивые камни срывались под ногами, а строптивый жеребец испытывал явное отвращение к альпинизму. За первый час принцу удалось одолеть только примерно милю. Еще через час он выбрался на гребень отрога центрального хребта. Теперь идти стало легче, и тропа вилась примерно параллельно видневшейся внизу дороге, но постоянно поднималась к горе с плоским навершием, известной под наименованием Так-Тор — самому выдающемуся зубцу естественной стены, заслонившей половину неба.

Тинцин-Фюраль должен был находиться где-то поблизости. Остановившись, чтобы перевести дыхание, Эйлас прислушался — ему показалось, что откуда-то доносятся отголоски возгласов. Задумчиво продолжив путь, он старался по возможности держаться в тени прикрытий. По его представлению, замок Тинцин-Фюраль занимал скальную возвышенность посреди верховьев долины Эвандера, непосредственно за Так-Тором. И, судя по всему, он подходил к осадной линии ближе, чем намеревался.

Сумерки застали его в сотне ярдов под вершиной, в небольшой ложбине, надежно спрятанной перелеском мохнатых горных лиственниц. Нарубив ветвей, Эйлас соорудил постель, привязал жеребца длинной веревкой к стволу у сочившегося родника и закусил хлебом с сыром из седельной сумки. Приподняв висевший на поясе непогрешимый компас, принц убедился в том, что острие прибора все еще указывало на северо-восток — пожалуй, теперь слегка отклонившись к востоку.

Спрятав волшебный инструмент в поясной сумке, Эйлас засунул сумку и седельные тюки поглубже в заросли лавра и решил подняться на хребет, чтобы осмотреть окрестности. Небо еще не совсем потемнело, а из-за непроглядных черных просторов Тантревальского леса всходила чудовищных размеров полная луна. Нигде не было никаких проблесков костра, факела или фонаря.

Эйлас решил, что лучше всего было взобраться на плоскую вершину — до нее оставалась лишь сотня ярдов. Благодаря яркому лунному свету он заметил нечто вроде протоптанного следа; здесь уже ходили другие, хотя их мог привести сюда совсем другой маршрут.

Стараясь придерживаться тропы, Эйлас поднялся на вершину, где обнаружил обширную площадку неправильной формы, шириной ярдов тридцать или сорок; в центре площадки неожиданными безмолвными силуэтами чернели в лунном свете каменный алтарь и пять дольменов.

Опасливо обходя алтарь стороной, Эйлас пересек площадку, направляясь к противоположному краю, отвесно обрывавшемуся над долиной. Тинцин-Фюраль оказался так близко, что с вершины можно было бросить камень и попасть в крышу ближайшей башни. Замок был ярко освещен, словно в нем устроили торжество, окна горели золотистыми огнями. Вдоль всего хребта за крепостью мерцали красными и оранжевыми отблесками сотни небольших костров; между кострами передвигались высокие мрачные фигуры — их численность Эйлас не мог оценить даже приблизительно. За походными кострами, едва различимые в отсветах пламени, виднелись угрожающие каркасы четырех передвижных метательных машин. Осада, предпринятая ска, явно не была случайной или наспех организованной вылазкой.

Далеко внизу, в пропасти под ногами Эйласа, дрожали смутные отражения огней в водах Эвандера. Перед воротами замка находился освещенный факелами парадный плац, теперь опустевший. Еще несколько параллельных рядов огней отмечали парапеты стены над узким ущельем в верховьях долины; так же, как и на плаце, на стене не было заметно никакого движения.

Примерно в миле к западу, ниже по долине, виднелась еще одна россыпь походных костров — судя по всему, второй лагерь ска.

В открывшемся взору ночном пейзаже ощущалось жутковатое роковое величие, наполнившее Эйласа трепетом. Некоторое время он стоял, как завороженный, затем отвернулся и спустился в лунном свете к своему собственному походному лагерю.

Ночь выдалась необычно холодная. Эйлас лежал на подстилке из ветвей лиственницы, дрожа под плащом и потником. Через некоторое время ему удалось заснуть, но чутким и тревожным сном — он то и дело открывал глаза, прослеживая продвижение луны по небосклону. Когда луна уже наполовину спустилась к западному горизонту, Эйлас услышал далекий крик, похожий на отчаянный возглас женщины с низким голосом — что-то одновременно напоминавшее вой и стон — звук, заставивший его поежиться. Эйлас поглубже зарылся в подстилку и поплотнее завернулся. Прошло несколько минут — звук не повторился. В конце концов принц погрузился в оцепенение беспамятства и проспал дольше, чем намеревался: проснулся он только тогда, когда лучи восходящего солнца прикоснулись к лицу.

С трудом поднявшись на ноги и разминая конечности, Эйлас сполоснул лицо в роднике и стал размышлять о том, что следовало делать дальше. Тропа, ведущая на плоскую вершину, вполне могла спускаться к Тромпаде, что было бы чрезвычайно удобно, если бы удалось избежать встречи со ска. Эйлас решил вернуться на вершину, чтобы еще раз изучить местность при дневном свете. Захватив с собой ломоть хлеба и головку сыра, чтобы подкрепиться по пути, он взобрался к площадке с алтарем и дольменами. Ниже, по бокам вершины, горбились хребты и торчали зубчатые пики, разделенные ущельями и волнистыми отрогами, спускавшимися почти к самому лесу. Насколько можно было судить, тропа действительно спускалась к Тромпаде, то есть позволяла обойти осажденный замок.

Этим ясным солнечным утром свежий воздух наполняли сладостные ароматы горной растительности — вереска, утесника, розмарина, кедровой хвои. Эйлас прошел к переднему краю вершины, чтобы посмотреть, как продвигалась осада Тинцин-Фюраля. Принц понимал, что наблюдает событие чрезвычайной важности: если бы ска удалось захватить и Поэлитетц, и Тинцин-Фюраль, тем самым они стали бы повелителями Ульфляндии, не знающими соперников.