Валерий Строкин - Баловень судьбы

- Мы танцуем буги-вуги, мы танцуем буги-вуги, мы танцуем буги-вуги каждый день!!!

Пока кто-то не крикнул, кажется, это был я:

- Шухер!!! Нас почикали!!!

В комнату влетела куча стражников, возглавляемая королем и принцессой, а с ними еще один, очень большой и страшный человек, на голове алый колпак с прорезями для глаз и рта, а в руках огромный обоюдоострый топор. Веселья как не бывало, наступила кладбищенская тишина, хмель остался, но все пытались принять умный и трезвый вид. Муза и Лили сконфуженно спрыгнули со стола в объятия моих стражников, те едва их удержали, Вист, Нап и Покер упали под стол и затаились, капитан стал по стойке смирно. Откуда-то издалека доносился голос короля, я его плохо различал сквозь белую пелену выпитого вина.

- Я велю отрубить ему голову сейчас, на месте, здесь, сию минуту!

Я улыбался и, покачиваясь, приветливо махал рукой человеку с топором. Капитан, не выдержав, сел и отхлебнув вина, затянул песню:

- Ой, мороз, моро-оо-оз!!!

- И ему! - взвизгнул король.

Принцесса пыталась успокоить разбушевавшегося папашу. Король увидел мою охрану:

- Им тоже! - из обессиленных рук стражников выпали Муза и Лили. Всем! - проревел король. - Он споил весь мой двор! Уберите их вон!

- А нам все равно, а нам все равно! - запел я.

Под столом замычали шалопаи, Муза и Лили всхлипнули на полу.

- Танцуют все! - крикнул я и схватился за стол, чтобы устоять.

- Палач!

Принцесса, повиснув на хилых плечах короля, что-то объясняла ему. Мне уже было все равно, меня еще сильнее накренило, стол качнулся вместе со мной и с криком:

- А-а-а, мать вашу! - я потянул за собой стол и посуду на пол.

12

ПОЕДИНОК

Я нервно курил, наверное, свою последнюю сигарету в жизни. Мне было очень плохо - после вчерашнего перебора не знаю, как им удалось поднять меня сегодня утром. А капитан ничего, как стеклышко. С большим трудом и с его великой помощью я натянул на себя все эти рыцарские консервные банки: панцирь черепахи, наколенники и налокотники, как в хоккее, огромные и тяжелые рыцарские сапоги, на которых я впервые увидел золоченые шпоры, рыцарские рукавицы - великолепный подарок нашим металлистам. Дио лопнул бы от зависти.

Все это, я одевал еще в состоянии опьянения и помутнения в мозгах. До меня еще не доходило, что меня обряжают на похороны. Когда, наконец, дошло, я стал волноваться и кричать:

- Помогите! Я хочу спать! Оставьте меня в покое! Спасите!

Я пробовал вырваться из рук, но двое разящих перегаром стражников крепко держали меня под руки. Капитан посоветовал посмотреть на одного человека, незаметно стоящего в углу комнаты. Что-то шевельнулось в моей памяти - голый торс, красный колпак...

- Кто это? - мой голос хрипел.

- Королевский палач, собственной персоной, - ответил капитан.

Палач, услышав, что говорят о нем, поклонился мне, словно говоря: "Я весь к вашим услугам".

- Я не хочу умирать! - прохрипел я в ухо капитана.

- Тебе, граф, уже никуда не деться. Придется драться с бароном. Мне жаль.

- Я не хочу умирать! - сказал я в полный голос.

- Звездочет предсказал, что небо на твоей стороне, - не очень уверенно напомнил капитан.

- Я не хочу умирать!

- Ты ведь Защитник! - пытался одобрить меня капитан.

- Я не хочу умирать! - закричал я.

Капитан повесил мне на грудь шнур с куском чьего-то зуба:

- Это мой талисман, после вернешь - он должен помочь.

- Я не хочу умирать! - заорал я в полную мощь своих легких.

- Заткнись! - в голосе капитана прозвучала сталь. - Посмотри на свой герб: нарисовали, как ты просил.

Мне сунули в руки щит - на зеленом поле чертово колесо, а в центре колеса - сердце.

- Пусть принесут вина, - попросил я.

- Ты в своем уме?! Король приказал не давать тебе ни капли!

- Я умру от жажды.

- Сочувствую. Неужели ты ничего не помнишь?

- А что случилось? - удивился я.

- Час назад тебя только достали из колодца.

- Что?! - я был потрясен, я ничего такого не помнил.

- Тебя полночи обливали холодной водой по приказу короля. Ты пел песни и грозился разнести весь королевский сарай по камушкам.

Я истерически расхохотался - я ничего такого не помнил, стражники поддержали меня.

- Король сказал, что даже если чудом ты выиграешь этот поединок, то все равно познакомишься с королевским палачом, - капитан хохотнул, - ты ему такого в ответ наговорил, что его чуть не хватил удар, он сам хотел тебя убить, принцесса еле увела его.

Я потряс головой: "Ничего не помню!", покосился на стоящего в углу палача. Тот замер в одной позе, словно чучело, набитое соломой.

Я потрогал небо - сухое, как наждачное полотно, альвеолы, казалось, покрылись столетним налетом ржавчины, они срочно нуждались в смазке. Ощущение было таким, словно во рту провела ночь стая бродячих кошек. Я дал себе слово больше никогда не пить этого зелья, но тут капитан достал из-за пазухи запотевшую фляжку с вином...

Вот каким было утро. Я отогнал от себя все тяжелые мысли, глубоко затянулся. Боже, как болит голова.

Утро выдалось ненастным, по небу задумчиво бродили хмурые тучки, солнце то проглядывало, то вновь исчезало в разрывах облаков. Поскорее бы прошел дождь, а то мои мозги внутри расплавились и просто плескались в черепной коробке, их нужно было охладить, чтобы придать им первоначальную форму.

Сильно раздражал стоящий над полем многоголосный гул. Народ был широко оповещен о предстоящем поединке и с раннего утра трибуны уже были забиты. Ристалище, наверное - на основе его в последствии было создано футбольное поле. Здесь тоже с двух сторон стояли закрытые, высокие деревянные ворота двух цветов и, как в боксе - синий и красный угол. Ворота скрывали палаточные городки желающих сразиться друг с другом. Когда герольды протрубят в свои длинные трубы, взятые на прокат в Иерихоне, заскрипят ржавые, старые петли на воротах, выпуская навстречу двух самоубийц. Я находился за красными воротами.

- О, Боже! - простонал я. - Как выкрутиться?

Капитан подмигнул:

- Не волнуйся, все нормально.

- Хотелось бы верить.

Простой люд, рассевшись на деревянных скамьях, с нетерпением ожидал спектакля. Такие же мужчины и женщины, старые и молодые, сегодня одели яркие и пестрые одежды, как на праздник - говорят, после поединка здесь будет ярмарка. Где-то в отдалении слышалось мычание скота и скрип телег. На многих были длинные рубашки в виде мексиканских пончо, надетые также через голову, с искусной вышивкой по низу в виде узора из переплетенных рыб - в угоду королю. На женщинах - длинные, свободного покроя сарафаны, не скрывающие соблазнительных форм. Эх, люди, люди - всегда вы требуете хлеба и зрелищ. Всегда и везде.

Взрослые зубоскалили, флиртовали и ругались, грызли семечки, жевали какие-то овощи. По рядам сновали предприимчивые разносчики пирожков, водоносы - ветер донес аппетитные запахи жаркого. Дети кругами бегали вокруг моей палатки, орали и визжали, их отгоняли мои секунданты и мои охранники, я бы предпочел, чтобы рядом стояла наготове карета скорой помощи.