Яцек Савашкевич - Мы позволили им улететь

Предчувствие заставило меня вернуться на «Старфлеш» за плазменным излучателем. Травмат может с успехом поражать живую силу, но против боевых установок он бессилен. Я втиснулся в угол между пакетами и погасил рефлектор. Сзади, сквозь черную прорубь на меня смотрели яркие и острые, как кончики иголок, точечки звезд… Экипаж, вероятнее всего, сначала заделает отверстие в наружной обшивке. Потом, когда из-за поднятых переборок сюда ворвется воздух, они займутся исправлением внутренней обшивки и всего прочего.

Запасные двери они могут найти на Земле…

Они опускаются у складов с жилым оборудованием…

Из борта корабля выдвигается трап, и по нему спускается. пузатая машина.

«Лютц, — говорит командор Миледи, — мы готовы ко всему. Планы обороны разработаны пятнадцать лет назад».

…и тут из машины вылезает чудовищный паук.

Он тянет за собой нить и оплетает ею командора Миледи, и меня, и машины. Адмиралы верещат…

Картвич подпрыгивает и кричит: «Как славно! Как славно! Виват, виват!» Он опускается на колени перед женщиной в заткнутом за юбку халате.

Паутина оплетает нас все плотнее.

«Миледи, что с вашими планами?»

«Лютц!»…

Я спал сто сорок минут. Заснуть при таких обстоятельствах! Позже доктор Зенд объяснил мне, что в особо трудных психофизических условиях у человека может произойти замедление физиологических функций и временное отключение сознания. Поднимаясь на ноги, я услышал звук собственных движений. Значит, в камерах уже не было пустоты. Да, даже чувствовалось слабое сопротивление воздуха. Движением глаз я включил рефлектор. Недавнее отверстие заполняла броневая пломба. На полу камеры и частично коридора были видны и другие латки. Однако я понял, что они, как и дыры, которые я сначала принял за места крепления вырванного декомпрессией оборудования, возникли не по моей вине. Корабль прошел сквозь метеоритный рой, и при том очень давно, если судить по толще пыли, покрывавшей растрескавшиеся створки дверей, которые, следовательно, тоже искорежил не я. Команда ракеты ограничилась тем, что залатала только обшивку. И это было странно. Рассчитывая на то, что никто сюда и на этот раз не войдет, я вышел в коридор. В тишине шаги звучали как удары молота, хотя гравитация здесь не превышала четырех пятых земной и я старался ступать мягко. За поднятой газонепроницаемой переборкой оказалась закрытая дверь. Я освободил замок и осторожно толкнул ее. Сквозь щель пробивался свет и слышался слабый шум. И здесь коридор был пуст. Я проскользнул в него и остановился перед первой в длинном ряду дверью. На высоте моих глаз была врезана табличка с выгравированной латинскими буквами надписью «ХОЛОДИЛЬНИК Г».

Ничего не понимая, я несколько раз прочел это слово и бессознательно протянул руку. Дверь отворилась сама собой. Фотоэлемент или сенсор? За первой дверью находилась вторая, утепленная, закрытая на магнитную защелку. Я нажал на нее плечом. Внутри зажегся свет. Весь холодильник занимал покрытый инеем стеллаж, уставленный прозрачными ящиками.

Незачем было к ним подходить: и отсюда было видно, что там лежали существа, которых нельзя было назвать иначе, чем людьми.

Это были люди.

Мертвые.

У меня перехватило дыхание. Я почувствовал тошноту и выскочил в коридор. Миновал холодильники Е, D, С, В и А. За ними в нише увидел лесенку, ведущую на верхние палубы, и проход, соединявший параллельные коридоры. Я пошел напрямик, стараясь попасть в нос корабля. Газонепроницаемые переборки делили нижний уровень на отрезки длиной с железнодорожный вагон. Я остановился в третьей по счету камере. Здесь размещались, если верить надписям на табличках, кабины экипажа. До сего дня не знаю, открылась ли та дверь сама или ее открыл я. Посреди кабины, уставившись на меня, стоял чужак, который, казалось, знал о моем приближении и давно уже ждал, когда я переступлю порог. Он был совершенно гол, паучьи ноги широко расставлены. За ним расхаживал второй. Он двигался подобно механизму: после каждого шага замирал на долю секунды. Тот, что стоял ближе, издал предостерегающий скрежет, и второй повернулся ко мне. Это была самка. Мы молча и не двигаясь стояли друг против друга. Не спуская глаз с чужаков, я разглядел измятые постели на койках, потертую дорожку на полу, грязные стены и дверцы шкафов. Слышно было лишь свистящее дыхание пришельцев и далекий топот.

(Страшно сожалею, командор, что не ознакомился с приложением «О вариантах контакта» к вашему, несомненно, тщательно разработанному досье операции «Пришелец».)

Топот приближался. Я отодвинулся от двери, прижался спиной к панели и положил руку на травмат.

На пороге появился робот. Ошибки быть не могло: точно такого же я видел в квартире командора. Миледи держал его ради забавы: архаичный урод выполнял функции швейцара и гардеробщика. Ему больше ста пятидесяти лет, кажется, он принимал участие в одной из первых межзвездных экспедиций, о чем свидетельствует эмблема с названием корабля «Дельта» на груди. У робота, стоявшего сейчас в дверях, была такая же эмблема, только с надписью «Аудакс» [1] Audax — отважный (лат.) — прим. верстальщика. .

Самец, не раскрывая рта, протяжно заскрежетал.

На лбу робота загорелась лампочка. Это была лампочка внутренней связи. Насколько мне известно, таким путем он мог общаться лишь с другим роботом или нейтральным компьютером корабля. Чужаки по-прежнему стояли неподвижно, робот преграждал мне дорогу к выходу. Было тихо, но вот где-то в глубине послышался быстрый топот. Кто-то бежал, тяжело, словно тащил оружие. Я засунул травмат за пояс и медленно снял с плеча излучатель. Уперев приклад в бедро, левой рукой я взялся за рукоятку, а правую положил на спуск. К черту Картвича с его широко понимаемой гуманностью! Я направил ствол в просвет двери. Топот уже был совсем близко. Робот отступил от прохода, и в то же мгновение в кабину влетел боевой автомат. Я забыл о роботе и стоявших совсем рядом существах, что могли в любой момент напасть на меня, и следил только за автоматом, который разворачивался вокруг своей оси. Он сделал три четверти оборота, необходимого, чтобы повернуться ко мне фронтом, когда в его панцире раскрылась щель и там блеснул ствол лазера. Тогда я нажал на крючок. Нет, тогда я решил нажать на крючок. По кибернизированным нервам импульсы расходятся быстрее, чем по соматическим, тем не менее за сотые доли секунды автомат успел повернуться еще на сорок градусов и открыть огонь. Луч лазера, направленный в мою грудь, полоснул по руке в тот момент, когда я нажал на крючок излучателя. Там, где стояли автомат и робот, вспыхнуло пламя. Огонь лизнул нагие тела чужаков, воздушная волна бросила их на бронзовеющие от жара кровати. Исчезли оба робота, исчезла створка двери и часть стены. Кабину заполнили черные клубы дыма. Кибернизованные клетки так же восприимчивы к раздражителям, как и соматические, но я не ощущал боли, не почувствовал ее даже тогда, когда, наклонившись, увидел у своих ног собственную руку.