Роберт Хайнлайн - Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе

Род Уокер знал о докторе Дж. Э. Рамсботеме, как знал об Эйнштейне, Ньютоне и Колумбу, но думал о нем не больше, чем об этих троих. Это было скорее соломенное чучело из книги, чем реальная фигура. Он пользовался рамсботемским выходом между Джерси и Аризоной, не думая о его изобретателе, так же, как его предшественники пользовались лифтом, не вспоминая об Отисе.

Если он и размышлял об этом чуде, то у него всегда появлялось полуосознанное сожаление, что аризонская часть выхода Хобокен Гейт была слишком далеко от дома его родителей. Она называлась Кайбаб Гейт и располагалась в семи милях от дома Уокеров.

Когда строился дом, этот район был последним, которого достигал туннель доставки и другие коммунальные городские линии. Поскольку это был старый дом, все его жилые помещения находились на поверхности земли. В доме были только спальни и столовая. Было так же подземное бомбоубежище. А жилые комнаты раньше одиноко торчали над землей, образуя эллиптическое укрытие: но когда Большой Нью-Йорк расширился, то вся местность в округе была застроена подземными апартаментами вперемежку с девственным лесом. Строить что-либо на поверхности было запрещено. Уокеры покрыли свои жилые помещения почвой и высадили лиственные деревья, но они отказались закрывать смотровое окно. Это была главная прелесть дома, так как через него открывался вид на Большой Каньон. Муниципалитет старался принудить их закрыть его и заменить подобием окна с телевизионным изображением Большого Каньона, как это делается в подземных помещениях. Но отец Рода был упрямым человеком и утверждал, что наряду с природой, женщинами и вином, это лучшее, что есть в жизни. Окно все еще оставалось нетронутым.

Род застал свою семью сидящей перед этим окном: ожидалась сильная буря в Каньоне. Здесь находились его мать, отец и, к его удивлению, сестра. Элен была десятью годами старше его. Будучи капитаном аризонской полиции, сестра редко появлялась дома.

Он обрадовался, и вовсе не потому, что его собственное опоздание благодаря ее приезду могло пройти незамеченным.

— Сестренка! Как хорошо, я думал, ты в Туле.

— Я и была там несколько часов назад.

Род пожал ей руку. Сестра цепко обняла его и поцеловала, прижав к своему высоко поднятому желтому корсажу. Она все еще была в форме: это подсказало Роду, что она только что приехала — в свои редкие приезды домой она обычно сразу переодевалась в халат и домашние туфли, а волосы связывала узлом. Сейчас же она была в защитной одежде, вооруженная, а ее кожаные перчатки и украшенная перьями каска лежали на полу.

Она с гордостью посмотрела на него.

— Как ты вырос! Стал с меня ростом!

— Я выше!

— Не пытайся вырваться. Я сверну тебе руку. Снимай ботинки и стань спиной ко мне.

— Сядьте, дети, — мягко сказал отец. — Почему ты так поздно, Род?

— А… — он хотел выкрутиться, рассказав о завтрашнем экзамене, но вмешалась сестра.

— Не приставай к нему, папа! Требуй, чтобы он извинился, и кончим на этом. Я научилась этому, когда была сублейтенантом.

— Тише, дочь! Я и без твоей помощи разберусь с ним.

Род был удивлен раздраженным тоном отца и еще более удивился ответу Элен:

— Да неужели? — и тон ее был странным.

Род видел, как мать подняла руку, как бы собираясь что-то сказать. Она выглядела расстроенной. Его сестра и отец глядели друг на друга; все молчали. Род перевел взгляд с одного на другого и спросил:

— Что случилось?

Отец улыбнулся ему:

— Ничего. Не будем больше об этом. Обед ждет. Пойдем, дорогая! — он повернулся к жене и помог ей подняться с кресла.

— Минутку, — сказал Род настойчиво. — Я опоздал, так как задержался у выходов.

— Хорошо. Тебе лучше знать, но больше об этом говорить не будем. — Отец повернулся к лифту.

— Но мне нужно еще кое-что рассказать. Меня не будет дома всю следующую неделю.

— Хорошо… что? Что ты сказал?

— Меня не будет дома некоторое время. Может, десять дней, а может, и дольше.

Отец казался обескураженным, он покачал головой:

— Каковы бы ни были твои планы, тебе придется их изменить. Я не могу разрешить тебе отсутствовать столько времени.

— Но, папа…

— Мне очень жаль, но дело решено.

— Но, папа, я должен!

— Нет.

Род был огорчен. Неожиданно его сестра сказала:

— Папа, а не лучше ли спросить, почему он должен отсутствовать?

— Нет, дочь…

— Папа, я сдаю экзамен на одиночное выживание, начало завтра утром!

Миссис Уокер вздохнула и начала плакать. Ее муж сказал:

— Ну, ну, дорогая! — затем повернулся к сыну и жестко проговорил: — Ты огорчил свою мать.

— Но, папа, я… — Род замолчал, с горечью подумав, что вряд ли кто-нибудь из них представляет, что это для него значит.

— Видишь, отец, — заметила сестра. — Он должен уехать. У него нет выбора, потому что…

— Ничего подобного! Род, я хотел поговорить с тобой об этом позже, я не думал, что экзамен будет так рано. Должен признаться, что, когда я давал тебе разрешение на этот курс, я кое о чем умолчал. Я думал, что жизненный опыт придет к тебе позже… когда ты будешь заканчивать курс в колледже. Я никогда не думал разрешать тебе сдавать этот экзамен. Ты еще слишком молод.

Род ошеломленно молчал. Но его сестра заговорила снова:

— Вздор!

— А? Дочь, прошу запомнить, что…

— Опять вздор! Любая знакомая мне девушка в его возрасте знает и знала больше тяжести в жизни, чем Бадди. Что ты собираешься делать, отец? Пожалей его нервы.

— Ты не права… Я думаю, что лучше обсудить это позже.

— Согласна.

Капитан Уокер взяла брата под руку, и они вдвоем пошли за родителями вниз, в столовую. Обед был на столе, все еще теплый в закрытых термосах. Они заняли места у стола, встали, и мистер Уокер торжественно зажег Лампу Мира. Семья принадлежала к евангелическим монистам по наследству: оба деда Рода участвовали во второй мировой войне и приняли эту религию в Персии в последнее десятилетие прошлого века, и отец Рода серьезно исполни свои обязанности домашнего священника.

Автоматически выполняя свои обязанности в этом ритуале, Род напряженно думал о возникшей проблеме. Голос сестры звучал громко, но слова матери были едва слышны.

Тем не менее теплота привычного ритуала брала свое: Род почувствовал успокоение. Тем временем отец заканчивал: «…одна вера, одна семья, одна плоть!» Он сел на свое место и снял крышку с тарелки. Котлета из дрожжей выглядела, как настоящая отбивная, но в ней не было и грамма подлинного мяса; печеный картофель и жареное лобио, похожее на маленькие грибы… Род сглотнул слюну, вдохнув запах кетчупа.

Он заметил, что мать почти ничего не ест, и это удивило его. Отец не ел много, он только отщипывал маленькие кусочки… С неожиданной теплотой Род вдруг заметил, что отец стал совсем седым и морщинистым. Сколько ему лет?