Роберт Хайнлайн - Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе

Они пошли обратно, Кармен под руку с Джимми, а остальные вокруг ее жениха. Род шел рядом с Жаклин и Керолайн.

— Говорил ли вам Джимми, — прошептал он им, — что-нибудь об этом?

— Нет, — ответила Жаклин.

— И мне не говорил, — подтвердила Керолайн. — Я хотела подарить им мою кастрюлю, но теперь подожду день-два.

«Рюкзак с булыжниками» Керолайн содержал множество вещей, которые она считала необходимыми для выживания, — например, тонкую записную книжку, крошечную губную гармошку, поллитровую кастрюлю. Время от времени она извлекала новые немыслимые вещи. На каком основании она выбирала их и как умудрилась сохранить, было совершенно необъяснимо, но, как часто говорил им Дьякон Мэтсон: «Каждый действует по-своему. Выживание — это искусство, а не наука». Это был незабываемый момент, когда она появилась в пещере здоровой, сытой, в удивительно аккуратной и чистой одежде, несмотря на то что прошел уже месяц в первобытных условиях.

— Они не ждут, что ты подаришь им свою кастрюлю, Керолайн.

— Я не могу ее сейчас использовать: тут собралась слишком большая толпа. А они не смогут без нее вести домашнее хозяйство. Во всяком случае, я хочу ее подарить.

— Я подарю ей две иголки и немного ниток. Но я тоже немного подожду.

— А у меня нечего подарить им, — печально сказал Род.

Жаклин ласково посмотрела на него:

— Ты можешь изготовить им новую шкуру для воды, Род. Это понадобится им.

Род согласился.

— Слушай, это отличная идея!

— Мы собрались здесь, — бодро говорил Грант Купер, — чтобы связать этих двух людей узами брака. Я не буду произносить обычного опроса, ибо все мы знаем, что никаких препятствий к этому браку нет. Это прекрасное событие в жизни нашей маленькой нации, счастливое предзнаменование, предвестник будущего, гарантия того, что мы крепко держим факел цивилизации, ярко разгорающийся на этой планете. Это означает, что…

Род перестал слушать. Он стоял справа от жениха в качестве шафера. Его обязанности не были обременительными, но тут он почувствовал нестерпимое желание чихнуть. Он с отчаянием начал тереть губы и преодолел свое желание. Он молчаливо вздохнул и впервые почувствовал радость, что не на него, а на Гранта Купера возложены почетные обязанности. Грант, видимо, знает нужные слова, а он — нет.

Невесту сопровождала Керолайн Мшиени. У обеих девушек были букеты разноцветных диких цветов. Керолайн, как обычно, была в шортах и куртке, а невеста была одета в традиционные голубые брюки из грубой бумажной материи и блузку. Волосы были убраны в высокую прическу; ее оттертое лицо сияло в свете костра; она была, несомненно, прекрасна.

— Кто отдает эту женщину?

Джимми Трокстон выступил вперед и хрипло сказал:

— Я!

— Кольцо, пожалуйста.

Кольцо было у Рода на пальце; неумело повертев, он снял его с мизинца. Это было отличительное кольцо студента старшего курса Понс де Лион, заимствованное на время у Билла Кеннеди. Род протянул его Куперу.

— Кармен Элеонора, берешь ли ты этого человека в мужья, будешь ли ты с ним в радости и в горе, в болезни и в здравии до самой смерти?

— Да.

— Роберт Эдвард, берешь ли ты эту женщину в жены? Будешь ли ты беречь ее и заботиться о ней, будешь ли верным ей до самой смерти?

— Да, конечно.

— Возьми ее за руку. Надень кольцо ей на палец. Повторяй за мной…

Род опять почувствовал желание чихнуть; он пропустил часть церемонии.

— …своей властью, как исполняющий обязанности мэра нашего независимого государства, объявляю этих людей мужем и женой! Поцелуйтесь.

Керол и Джеки плакали. Род удивился: ничего плохого не случилось. Он пропустил свою очередь поцеловать невесту, но она внезапно повернулась к нему, обняла за шею и поцеловала. Он обнаружил, что трясет руку Бобу, и довольно торжественно.

— Боб, поздравляю. Не забудь пронести в ваш дом свою невесту.

— Не забуду.

— Пусть бог благословит вас обоих.

Разговора об уходе больше не было. Даже Керолайн оставила эту тему. Но на другие темы велись бесконечные разговоры. Купер созывал общие собрания ежевечерне. Они начинались докладами комиссий — комиссии по заготовке продуктов, комиссии по производству и инвентаризации, комиссии по расселению и санитарному состоянию, комиссии по людским ресурсам и распределению рабочей силы, комиссии по внешней безопасности, комиссии по разработке кодексов и законов, комиссии по приготовлению пищи, комиссии по строительству и планированию…

Кубер, казалось, наслаждался бесконечными речами, и Род вынужден был признать, что и другие неплохо проводили время; он даже, к своему удивлению, обнаружил, что сам с нетерпением ждет вечера. Это была единственная возможность жить общественной жизнью. Каждое заседание порождало многословные речи и споры, особые мнения и критические замечания; то, чего иногда не хватало в старых парламентах, тут было налицо. Роду нравилось, растянувшись на земле рядом с Джимми Трокстоном, слушать его насмешливые замечания об уме, желаниях и происхождении каждого выступающего. Он ожидал нарушающего порядок хохота Керолайн.

Однако Керолайн теперь было не до хохота: Купер назначил ее историком, узнав, что у нее есть записная книжка и что она владеет стенографией.

— Чрезвычайно важно, — заявил он ей, — чтобы у нас был подробный отчет о днях становления нашего общества. Ты ведешь свой дневник ежедневно?

— Конечно. Ну что из этого?

— Отлично! Отныне это будет официальный документ. Я хочу, чтобы ты делала записи о важнейших событиях дня.

— Хорошо. Но я не вижу ни малейшего отличия. То же самое я делала до сих пор.

— Да, да, но пиши подробнее. Я хочу, чтобы ты вела протоколы наших заседаний. Для историков этот документ будет сокровищем, Керол.

— Ладно.

Купер, казалось, думал о чем-то.

— Сколько чистых страниц осталось в твоем дневнике?

— Несколько сот, вероятно.

— Отлично! Это решает проблему, которая меня беспокоила. Мы реквизируем у тебя половину запаса бумаги для официальных нужд — для объявлений, протоколов заседаний и т. д.

Керолайн широко раскрыла глаза:

— Понадобится ужасно много бумаги. Пришли двух-трех сильных парней перетаскивать ее.

Купер ошарашенно поглядел на нее:

— А, ты шутишь.

— А еще лучше — пришли четырех парней. Трех я прогоню… а может, и покалечу.

— Но, послушай, Керолайн, это временная реквизиция, в общественных интересах. Намного раньше, чем кончится твой дневник, мы изобретем новые материалы для письма.

— Отправляйся и изобретай. Это мой дневник.

Керолайн обычно сидела рядом с Купером, держа дневник на коленях и ручку в руках: она делала заметки. Каждый вечер она открывала заседание, читая протокол предшествующего заседания. Род спросил ее, записывает ли она все на этих бесконечных заседаниях.