Фредерик Пол - Кометы Оорта

В воскресенье вечером он мирно отправился в постель без малейшего намека на бессонницу. Деккер проснулся лишь отчасти, чтобы услышать, как к себе спотыкаясь пробирается Торо Танабе — естественно, в последний момент после долгого уик-энда в городе — и быстро снова погрузился в приятный сон, в котором фигурировала некая женщина, очень похожая на Вен Купферфельд.

И час спустя внезапно вырвался из сна, злой и ошеломленный.

Было едва за полночь. Свет у него в комнате горел. У кровати стоял человек, которого он никогда до сих пор не видел.

— Вставай, — бросил мужчина, срывая с Деккера простыню. — Нет, не пытайся одеваться. У тебя на это нет времени. Да вытаскивай же из кровати свою задницу! Тебе предстоит работа, и сделать ее надо сейчас!

Это было непростительным вмешательством в его личное время. И он был не единственный, кто так считал. Яростные крики из комнаты Торо Танабе сказали ему, что японца разбудили сходным образом, правда, с еще большим сопротивлением с его стороны. Но когда Танабе, спотыкаясь, в странном шелковом халате, который он называл «кимоно», выбрался из своей комнаты, Деккер увидел рядом с ним ту женщину-психолога, Розу Мак-Кьюн.

Тут все стало ясно.

С запозданием Деккер понял, что происходит. В голове у него всплыло давно забытое предупреждение. Это случайная психологическая проверка. На их рабочем столе лежал набор инструментов и модель компонента Аугенштейна — модуля охлаждения.

— Принимайтесь за работу, — скомандовала женщина. — Разберите. Проверьте все детали. Снова смонтируйте. И быстро. У вас есть двенадцать минут, и время пошло.

Посреди ночи, безо всякого предупреждения это было отвратительное занятие — в особенности для Торо Танабе, который, судя по всему, еще не проспался и не пришел в себя. Деккер никогда прежде не работал со своим соседом в качестве партнера, и мрачно начав поворачивать запоры открывающим устройством, понадеялся, что никогда больше ему делать этого не придется. Главной его проблемой было держать подальше от прибора дрожащие пальца Танабе. Он едва не пожелал, чтобы на его месте оказался Фец Мехдеви. И уж точно ему хотелось, чтобы эти два психолога хотя бы заткнулись, но естественно, об этом не могло быть и речи. Они неустанно поддерживали поток отвлекающей болтовни, сдобренной нелестными замечаниями в адрес напряженных попыток Деккера разделить сопротивляющиеся трубки и потребность Танабе постоянно хвататься за край стола в поисках поддержки.

— По крайней мере, — простонал Танабе, — отпустите меня сперва в туалет.

— В Оорте у тебя не будет на это времени, идиот, — отрезала доктор Мак-Кьюн. — Пошевеливайтесь! У вас осталось семь минут!

Семь минут пробежали быстрее, чем Деккер поверил бы, что это возможно, но каким-то образом с минимальной помощью Танабе он закончил работу. Потом женщина потребовала, чтобы он протянул ей руку, чтобы она могла взять анализ крови — Деккер не мог бы угадать зачем — и все кончилось. Когда команда психологов забрала свои железки, чтобы отправиться мучить других студентов, Деккер и Танабе потирая следы, оставленные жгутом для перетягивания вен, посмотрели друг на друга.

— Дерьмо, — сказал Танабе.

Это было все, что он мог сказать. Одно слово включало в себя все от возмущения тем, что его вытащили среди ночи из постели после отвратительного похмелья, до страха.

— Зачем им понадобилась кровь? — спросил Деккер.

— А что, черт побери, ты думаешь? Наркотики, — простонал Танабе. — Если они найдут в твой крови стимуляторы, ты тут же вылетишь из академии. Слава Богу, что все, что я принял в этот уик-энд — это спиртное. Это у них не считается. Но дерьмо.

— Я думаю, мы скорее всего прошли, — предложил в утешение Деккер.

— А ты откуда знаешь? — осведомился Танабе, отчаянно желая, но боясь поверить.

— Потому что они не сказали, что мы провалились, — отозвался Деккер. — Именно так предложил мне относиться к этому отец и до сих пор бывал прав.

… Подобное обращение пришлось вытерпеть всему курсу.

— Да, — печально сказал Фец Мехдеви, когда они начали копаться в тайнах коммуникационного прибора, — и со мной так поступили. Не такой уж он и приятный, этот курс.

— Ну, — справедливо возразил Деккер — утренний свет несколько рассеял смятение ночи, — на мой взгляд, это не такая уж плохая идея. Я хочу сказать, проверять нас подобным образом. Если бы нам действительно пришлось заниматься аварийным ремонтом только из постели, напряжение было бы гораздо большим, чем тот стресс, который они устроили нам.

— Надеюсь на Аллаха, со мной такого не случится, — с мольбой в голосе сказал Медхеви. — Ну, а что теперь делать с этим транспондером?

Неделя проходила для Деккера довольно благоприятно, в основном. Единственным провалом оказалась Вен Купферфельд. Деккер не сомневался, что в словах женщины определенно звучало приглашение, даже обещание. И тем не менее, каждый раз, когда он находил шанс подойти к ней поближе, она казалась разумно дружелюбной, но занятой гораздо более важными проблемами.

Вероятно, думал Деккер, просто таковы все земные женщины. Без сомнения, ошибкой было полагать, что она действительно в нем заинтересована. Может быть, потому, что он марсианин? Нет, решил он, дело не в этом, или по крайней мере, не на этот раз. У Вен Купферфельд, похоже, никаких предубеждений против марсиан не было. Когда бы она не углублялась в частную беседу с кем-то из студентов, с той же вероятностью это мог быть как землянин, так и марсианин (хотя теперь не очень на него походивший), Джей-Джон Бельстер. Эти двое, полагал Деккер, проводили значительное время за разговором вдали от остального класса.

Деккер находил утешение в том факте, что во всех остальных отношениях дела его идут прекрасно. Занятия по коммуникации оказались для него столь простыми, как он и ожидал, и что еще более важно, он пережил психологический тест Розы Мак-Кьюн. Чего нельзя было сказать о двух студентах с их курса. Будь то наркотики, или несоответствие стандартам, двое исчезли.

Однако Торо Танабе это не утешало. Вечером этой пятницы он остался в общежитии, но выглядел при этом возмущенным и несчастным. Естественно, он не проводил время за учебой. Это было бы слишком большой переменой, но в свою комнату он удалился рано. Весь следующий день он тоже провел в кампусе, но с наступлением вечера мрачно обратился к Деккеру:

— Я должен попросить тебя об одолжении. Не думаю, что дела мои шли хорошо эту неделю.

— Тебя же не отчислили, — указал на это Деккер.

— Нет, но есть одна проблема. Я не хочу проводить все свои уик-энды в этом тоскливом месте, и я не могу рисковать второй подобной… ситуацией. Я едва-едва успел вернуться прошлой ночью.