Роджер Зилазни - Остров мертвых

— А вы как думаете?

— Я обратил внимание, что ваши люди маркировали все куски.

Я пожал плечами.

— Тогда у меня только один серьезный вопрос к вам — по поводу вашей любви к разрушению, — заявил он.

— Какой именно?

— Это что, действительно искусство?

— Идите вы к черту.

Затем подошли остальные. Диана посмотрела на меня, и я медленно повел из стороны в сторону головой и довольно долго сжимал запястье Хасана, прежде чем вырвал у него тонкое острие, которое он прилепил к ладони. А затем позволил ему тоже пожать руку веганцу, но коротко.

Скиммер жужжа спустился из темнеющего неба, и я посадил Миштиго, лично погрузил его багаж и сам закрыл за ним дверцу.

Скиммер стартовал безо всяких осложнений и исчез в мгновение ока.

Конец бессмысленной прогулки.

Я вернулся в дом и переоделся.

Пришло время сжечь друга.

Высоко возвышаясь в ночи, пирамида из сложенных мною поленьев несла на себе останки поэта, моего друга. Я зажег факел и вытащил электрический фонарь. Хасан стоял возле меня. Это он помог мне положить тело на повозку и взял в руки вожжи. Я устроил погребальный костер на холме с кипарисами над Волосом, возле руин церкви, которую я уже упоминал. Воды бухты были спокойны. Небо было чистым, и на нем сверкали звезды.

Дос Сантос, не одобрявший кремацию, решил не присутствовать, сказав, что его беспокоят раны. Диана предпочла остаться с ним в Макринице. После нашего с ней разговора она ко мне больше не обращалась.

Эллен и Джордж сидели на дне повозки, катившей под большими кипарисами, и держались за руки. Только они и были с нами. Филу не понравился бы погребальный плач моих родственников. Однажды он сказал, что в этом смысле предпочел бы что-нибудь крупное, яркое, быстрое, и без музыки.

Я прислонил факел к углу погребального костра. Пламя принялось медленно лизать дерево. Хасан зажег еще один факел, воткнул его в землю, отошел и стал смотреть.

Когда языки пламени поползли вверх, я прочел старую молитву и вылил на землю вино. Я бросил в огонь ароматические травы. Затем тоже отступил.

— «…Кем бы ты ни был, смерть возьмет и тебя, — говорил я ему. — Ты ушел, чтобы увидеть, как открывается влажный цветок на бреге Ахеронта средь судорожно мечущихся теней Ада». Если бы ты умер молодым, твой уход оплакивали бы как гибель великого таланта, не успевшего осуществиться. Но ты хорошо пожил, и этого они не могут сказать. Некоторые выбирают короткую возвышенную жизнь перед стенами своей Трои, другие — длинную и менее беспокойную. Но кто скажет, какая лучше? Боги сдержали свое обещание бессмертной славы Ахиллеса, вдохновив поэта спеть ему бессмертный пеон [102] Пеон — в античности — четырехсложный размер стиха, использовавшийся для пеанов, заклинательных песен, обращенных к богу Аполлону. . Но счастлив ли он от этого, будучи таким же мертвым, как теперь и ты? Не мне судить, старина. Сам в какой-то мере бард, я помню и твои слова, написанные о самом могущественном из Аргивов и о времени всесокрушающих смертей: «Суровыми разочарованиями чревата любая двойственность — опасны вздохи в угрозе лет… Но золе не стать древом. Невидимая музыка пламени раскаляет воздух, но день кончен». Прощай же, Филлип Грейб. Пусть боги Феб и Дионис, которые любят своих поэтов и убивают их, передадут тебя своему темному брату Гадесу [103] Гадес — то же, что Аид, в греческой мифологии бог подземного мира, владыка царства теней усопших. . И пусть его Персефона, Царица Ночи, благожелательно глянет на тебя и дарует тебе высокое положение в Элизиуме.

Пламя уже почти достигло вершины пирамиды.

И тогда я увидел Ясона, стоявшего возле повозки, и Бортана, сидящего возле него. Я отступил еще дальше. Бортан подошел ко мне и сел справа от меня. Он лизнул мою руку.

— Могучий охотник, — сказал я, — мы потеряли еще одного из нас.

Он кивнул огромной своей головой.

Пламя поднялось до самой вершины и начало глодать ночь. Трещал огонь, в воздухе веяли сладкие ароматы.

Приблизился Ясон.

— Отец, — сказал он, — он принес меня на себе к месту горящих камней, но вы уже покинули его.

Я кивнул:

— Какой-то нечеловек, из друзей, вызволил нас оттуда. А до того этот вот человек Хасан убил Мертвеца. Так что твои сны пока и сбылись и не сбылись.

— Он и есть желтоглазый воин моих видений, — сказал Ясон.

— Знаю, но это все тоже в прошлом.

— А что Черное Чудище?

— Ни храпа, ни сапа.

— Это хорошо.

Мы следили за костром долго, очень долго, пока ночь не обратилась вспять.

Несколько раз Бортан навострил уши и ноздри его расширялись. Джордж и Эллен были недвижны. Хасан глядел на огонь странно, безо всякого выражения на лице.

— Что ты теперь будешь делать, Хасан? — спросил я.

— Снова пойду на гору Санджар, — сказал он, — ненадолго.

— А потом?

Он пожал плечами и ответил:

— То, что написано.

И тут до нас докатился устрашающий гул, похожий на стоны гиганта-идиота, гул сопровождался треском ломаемых деревьев.

Бортан вскочил на ноги и залаял. Ослы, запряженные в повозку, шарахнулись в сторону. Один из них издал короткий резкий крик.

Ясон сжал заостренную палку, которую он вытащил из костра, и весь напрягся.

И тут оно обрушилось на нас, прямо на поляне. Большое и уродливое и все остальное, что только про него говорили.

Людоед…

Земной кошмар…

Могучее и мерзкое…

Черное Чудище Фессалии.

Наконец-то кто-нибудь сможет рассказать, каково оно из себя.

Должно быть, его привлек к нам запах горящей плоти.

И оно было огромным. По меньшей мере со слона.

Какой был четвертый подвиг Геракла?

Дикий кабан Аркадии, вот какой.

Мне вдруг захотелось, чтобы Геракл оказался бы где-нибудь поблизости и помог.

Огромный кабан… С острым хребтом и клыками с человеческую руку… Маленькие свинячьи глазки, бешено вращающиеся в свете огня…

На своем пути оно сокрушало деревья.

Однако оно взвизгнуло, когда Хасан выхватил из пламени костра головню и воткнул ее горящим концом в морду чудищу и тут же отскочил.

Оно тоже прыгнуло в сторону, что дало мне время схватить оружие Ясона.

Я бросился вперед и ткнул палкой в левый глаз чудищу.

Оно снова отпрыгнуло и пронзительно заверещало, как прохудившийся паровой котел.

…Бортан уже был на нем, вцепившись ему в плечо.

Ни один из двух моих ударов в горло чудищу не причинил ему заметного вреда. Оно боролось, прижимая плечо к клыку, и наконец ему удалось стряхнуть с себя Бортана.

А возле меня уже был Хасан, выхвативший из костра еще одну головешку.

Чудище бросилось на нас.

Откуда-то сбоку Джордж разрядил в него свой автоматический пистолет. Хасан запустил в него свой факел. А Бортан снова прыгнул, на сей раз со стороны ослепшего глаза чудища.