Сергей Стульник - Аз победиши или Между землёй и небом - война

"ЗАКРОЙ РОТ, ПАТЛАТАЯ!!!", - мысленно взвыл Вилли. ЗАТКНИСЬ, не то я вырвусь и расколочу свой череп окончательно, расколю об стенку!..

Она до странности покорно заткнулась. Видать, всерьез уповала, что Вилли "не подойдет" неведомой госпоже и тогда обязательно поступит в ее личное владение... "ЖИ - ВЫМ НЕ ДАМ - СЯ, - мрачно и отчетливо подумал Вилли, подразумевая, что нонка услышит и поймет. - А МОЕГО БРАТА ФРЕДДИ ПРОЗВАЛИ НОНКОРУБОМ, ПОТОМУ ЧТО ОН НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ БИЛ НОНОК. ОН ИХ ПРОСТО УБИВАЛ. ГОЛОВЫ ОТРУБЫВАЛ.".

- Ух, какой ты темпераментный, котик! - сказала нонка весело. Поглядим, поглядим, что госпожа скажет...

Вилли стиснул зубы, чтоб не завыть от боли, и постарался выключиться, но не сумел. Само собой разумеется, вообще не думать, будучи в сознании, Вилли не наловчился, как ни тужился: и по этой причине с наслаждением выплескивал и метал нонке в мозги все потоки ядов и хранилища бомб сквернословия, которые имел в арсенале памяти. Даже те, смысла которых не понимал, но которые использовали брат и особенно папаша, живший в Городе еще _д_о_ нонок. Если не врал. Вилли слабо верил, что когда-то такое могло быть.

...руки ему сковали наручниками за спиной, на ноги накрутили цепь. И Вилли семенил мелкими шажками, подталкиваемый в затылок непреклонным стволом автомата патрульной Дайаны. Только сейчас Вилли осознал, что разгуливает голышом посреди снующей по коридору оравы нонок; не считая бинтов, намотанных на голове и верхней половине туловища, пленник был раздет до нитки, даже паршивых тапочек на ноги не обули, раздраженно думал он, обдирая подошвы, шаркая по усеянному всевозможным мусором бетонному полу. Коридор был длинный, и нонка зловредная протолкала пленника в самый его конец, сквозь строй дверей, тянущихся по обеим сторонам. Затем пихнула налево, в новый предлинный коридор. По бокам этого туннеля ряды дверей не тянулись, стены сплошь из стекла оказались сработаны, стекла, перемежаемого опорными железобетонными столбами, и Вилли подумал, что теперь его ведут по чему-то, весьма напоминающему галерею. Переход откуда-то куда-то. Нонка пихала его стволом по оси коридора, и Вилли принялся ненавязчиво смещаться левее, чтоб мельком глянуть вниз, через окно. Дайан злобно пнула его по заднице носком сапога и гаркнула: - Топай по центру, гаденыш собачий!!

Эге, подумал Вилли. Что-то любопытное внизу есть, ежели не позволяет обозреть...

- От кошки драной и слышу, - прохрипел в ответ, чтобы не оставлять последнее слово за нонкой. - Ствол тебе в дырку!..

23. КАН-КУДАЛБ-ШАМАН

- Я посылал тебя за _ч_е_м_? - гневно вопросил Кан-Кудалб ученика. Ты принес мне ни на что не годную шкурку. Пойди и принести изволь то, за чем я тебя посылал.

Ученик жалобно посмотрел на Кан-Кудалба.

Но учитель был неумолим.

- Если ты не научишься отличать то, что нужно, от того, что ни на что не годно, толку не будет. Я тебя прогоню. А теперь иди.

Ученик понуро убрел. Кан-Кудалб улыбнулся.

- Хороший ученик, - сказал, - но туповатый. Впрочем, я сам был такой вначале.

Кан-Кудалб подцепил двумя пальцами принесенную учеником шкурку и брезгливо отбросил в огонь. Вспышка озарила внутренность пещеры, на мгновение вышвырнула тьму прочь, даже из дальних углов и закоулков.

- Никуда не годная шкурка, - прокомментировал Кан-Кудалб. - В такой разве сунешься в пламя?

Он обмакнул кончик пальца в месиво, которое, негромко урча и булькая пузырями, бурлило в небольшом горшке; облизал палец и удовлетворенно почмокал губами.

Отменное зелье, подумал он. Хоть сейчас пропитывай наконечники...

Если бы кто-нибудь из сородичей Кан-Кудалба случайно подсмотрел, как шаман пробует на язык смертельный яд, применяемый на практике лишь с одной-единственной целью, вполне определенной и функциональной, а именно: для сокращения численности врагов, - такой счастливчик не сходя с места вывихнул бы челюсть, отвесив оную: не имело бы границ изумление, которое он испытал бы при виде того, как Кан-Кудалб запросто лижет отраву, малюсенькой капельки коей вполне достаточно для отправки к праотцам здорового крепкого воина. Духи любят, обожают шамана, это всем известно, но не до такой же степени!..

Но Кан-Кудалбу показалось мало, и он позволил себе добавку: зачерпнув горстью, хлебнул. Кипящая отрава не обожгла его кожу, и не отправила к праотцам его самого. Потому-то Кан-Кудалб и был шаман, однако. Духи его любили. Он один знал, до какой степени.

Все сородичи неукоснительно считались с мнением шамана. Человек, любимый духами - очень полезный человек.

Напившись отравы, Кан-Кудалб закусил сушеными червями, вкусными такими, хрустящими на зубах, отлично провяленными на солнышке, и неторопливо поднялся на ноги. Убрел в глубину пещеры, долго там возился, перекладывая с места на место какие-то предметы; вернулся к очагу, сжимая в правой руке нож устрашающих размеров, с широченным таким лезвием, остро-остро наточенный. Осмотрев лезвие, приблизив его к огню очага, чтобы лучше видеть, Кан-Кудалб хмыкнул довольно так, и сунул нож в огонь. Подержал; вытащил. Делая надрез на левом предплечье, бормотал витиеватые заклинания неразборчиво, бегущим шепотком: духи любили Кан-Кудалба, и он пользовался их благорасположением без стеснения, однако знал, что подстраховаться никогда не мешает. Осторожность прежде всего, учил когда-то мальчика Кудалба наставник, посылая за шкурками, и заветы Учителя Кан-Кудалб не забывал всю жизнь...

Засыпав в рану серый порошок, извлеченный из кожаного мешочка, который был приторочен к внешней стороне левой руки цепочкой, обвившей плечо этой руки, Кан-Кудалб подождал, пока кровь поглотит серую кучку. Закрыл глаза и принялся нараспев заклинать рану, поглаживая ее кончиками пальцев ненадрезанной руки...

Когда Кан-Кудалб открыл глаза, раны как не бывало. Лишь свежий шрам багровел на этом месте, но вскоре и шрам исчезнет без следа. Утром оглашу им решение, подумал Кан-Кудалб, вернувшийся из полета к духам. Скажу, что духи велели уходить...

Но наутро ученик шамана переполошил сородичей отчаянными воплями.

- Великий Учитель исчез!! - орал перепуганный подросток. - О горе нам, духи призвали Кан-Кудалба!!!

Сородичи никогда не узнали, что наутро шаман намеревался приказать им покинуть остров, уйти к северу, перебраться на материк и выбрать новое место для поселения: Кан-Кудалбу было видение, что на остров, который спокон веков занимали его сородичи, надвигается грозная опасность с востока, с соседнего длинного острова - тамошние вознамерились коварно, врасплох, захватить его, Великого Шамана, возлюбленного духов, и принудить его заботиться о них, лечить от ран и болезней всю их многочисленную длинноостровную толпу...

Когда тамошние, куда более многочисленные, захватили поселение Кан-Кудалбовых сородичей и не обнаружили самого Кан-Кудалба, они страшно рассердились, и со злости отправили всех к праотцам. Только ученика шамана с собой прихватили живого. Кто знает, а вдруг духи его тоже любят?..